Люблю в дорогу собираться:
Две щетки, бритва да блокнот,
Да стержней шариковых …надцать,
Да книга, чтобы не слоняться,
Когда бессонница придет.
Все прочее сама дорога
Тебе пожалует в пути:
И редкой стати недотрогу,
Каких потом уж не найти;
И собутыльника предложит,
И собеседником снабдит,
И то, что ждется впереди,
Найти, конечно же, поможет.
Дорогой жить, в дороге быть
Противно только обормоту.
Дорогу надобно любить
За повседневную заботу,
За предложенья новизны,
За такт, столь чуждый для казны,
Интересующейся – кто ты?
Эх, дорога, сидням чуждая,
Я всегда ценил твой кров –
Ты уставшим людям нужная
Пуще всяких докторов.
ДОРОГА – СТРАСТЬ НЕУТОЛИМАЯ
Уезжающие, уходящие,
Заберите меня с собой –
Забывается чувство щемящее,
Когда прыгаешь вниз головой.
Оттолкнешься – и все отрезано,
Что тянуло тебя назад,
И стремительно бьет железная
Дорога тебе в глаза.
Слева, справа не нужды – виды!
Не французский, родной пейзаж!
И в соседнем купе индивиды
Уже в общий вошли кураж.
А ты – человек-комета,
Ты вольного ветра вольней
И радости белого света
Видишь не только в вине.
А если и в нем – порок ли?
Тем боле – Даная рядом
И ты ее рыжие букли
Гладишь не только взглядом.
А если и взглядом, тоже
Пороком не назовешь,
Но если чувствуешь кожей,
Значит, еще живешь.
…И будут стучать колеса,
Может быть, даже в такт…
И дождь нарисует косо
За шторкой вечерний мрак.
Потом поезд въедет в утро
Едва прикорнувшего мая,
И ты увидишь: без пудры
Даная твоя не Даная.
И черт с ней. Ты сам такой же.
Только вольней кометы,
И пусть на помятой роже
Начертаны все ответы.
Но рельсы недолго терпят
Без дела стоящих вагонов –
Хрюкнут колеса вепрем
И – ходу по перегону!
Придет проводник с печеньицем –
Предложит чайную милость,
И покажется, что приключеньице
Просто двоим приснилось.
И никакой неловкости,
И никакой слоновости,
И никакие колкости
Не станут цепляться к совести. –
Уж если пролезла близость
В узкую дверь доверия –
Тебе ни к чему уже риза,
А ей ни к чему бижутерия.
Тем временем хриплый поезд
Куда-то примчит задышливо
И скрипнет колесами, то есть
Попросит вас, чтобы вышли вы.
Даная о чем-то спросит.
Ты ей сойти поможешь.
И, может быть, переносье
Морщинку на два помножит.
Потом ты закажешь пива,
Взбодришься, стряхнешь досаду,
Решив, что такую диву
Впредь обходить бы надо.
Калейдоскоп пейзажный
Штрихами столбов поспешных
Станет, как на бумажке,
Зачеркивать случай грешный.
Любовная песня спета,
И только лишь небо знает,
Каким обернется это
Последствием для Данаи…
А рельсам конца не видно.
Вагоны обдуты ветром.
И, как пассажир солидный,
Ты «мелочь» отправишь в ретро.
А тут и тоннель Байкальский,
Обычная норка в горке,
И поезд, кружась, как в вальсе,
Укроется в нем от зорьки.
Минута – и свет багряный
Смывает с вагонов темень,
И та, от окна отпрянув,
Становится серой тенью.
Тоннель – это как таможня, –
За ним край гуранской доли.
Здравствуй, мой край осторожный,
Хранилище дум крамольных!
Этой оде движению, дороге, полагается небольшой постскриптум. Для того чтобы снять у читателя впечатление, навеянное развратным автором:
Будто всем пришили крылья –
Мчатся люди кто куда,
Не оставив в клубах пыли
Ни малейшего следа.
С непомерной силой страсти
Рвут обрыдшую тщету,
Чтоб умчать куда-то к счастью,
В сокровенную мечту.
Страсть у едущих безмерна –
Так силен призыв судьбы.
Им завидуют, наверно,
Придорожные столбы.
Рок столбов излишне строгий.
Не дано ему понять
Эту муку – у дороги
В неподвижности стоять.
Каждому понятно, что так себе, от нечего делать, никто в дорогу не пускается. Вот и понесло меня однажды, а куда и зачем, сейчас станет понятно.
ЧИТА – КУАНДА
Я из Читы розоволицей
Затем пустился в эту даль,
Чтоб вам на месте поклониться
За вашу чудо-магистраль.
Ваш труд еще не в полной мере
Наш век хвастливый оценил,
Хотя извел вагоны перьев
И реки радужных чернил.
Вы в жизнь кирпичик заложили,
Какой векам не покачнуть,
И скрипа ваших сухожилий
Дороге долго не стряхнуть
С ночей своих. Не скоро солнце
Ваш пот из щебня испарит, –
Ведь это он, а не червонцы,
О мере вклада говорит.
Есть грех такой, куда тут деться, –
Мы любим словом потемнить.
И, все же, вклад души и сердца
Какою мерой оценить?
Шкалою Цельсия? Кубами?
Строкой ретивого пера?
Иль почерневшими губами
Над кружкой чая у костра?
Что ж, в эту «меру» может верить
Какой-нибудь заезжий враль,
Не углядев, что этой мерой
В итоге стала магистраль.
Все остальное лишь придатки –
К беде ли, к счастью – как когда.
Всегда с ободранной палатки
Мы зачинали города,
Каналы, шахты и дороги,
Плотины ГЭС и целину
И неустроенностью многих
Растили дивную страну.
А по-другому не умеем. –
Из кожи лезем и спешим.
И, перед тем, как поумнеем,
И слез нальем, и насмешим.
То создадим себе кумира,
То свергнем с треском, и тогда
Над покричавшим вдоволь миром
Восходит новая звезда.
Приходят новые надежды,
И песни новые поют,
И то, что всех пугало прежде,
Привычно входит в колею.
Вот так и БАМ. Живет, связуя
Собой сердца и города,
В сознанье нашем образуя
Итог великого труда.