Синее небо, лиловое море,
Серая галька с потеками соли,
Лозы, сплетенные в грубом узоре,
Снова припомнились мне поневоле.
Все же для русского сердца, признаюсь,
Странно родны эти дальние дали,
Чайки стремительной тень вырезная,
Грохот лебедки на близком причале.
Нет, не о неге я теплого рая,
Не о цветущих магнолиях парка,
Не о закате, что, нежно сгорая,
Встал над водою, как пестрая арка.
Нет, не о ночи, пробитой, как сито,
Золотом звезд, не о блеске рассвета,
Не о беспечности той, что сокрыта
В каждом мгновении южного лета.
Все это тысячу раз воспевали –
Горы и небо, и пену прибоя.
Нет, я о том, что мы их потеряли,
Сами отдали без всякого боя.
Что же ты, Миних, не встанешь из гроба,
Что ж ты, Потемкин, горящей глазницей
Не обернешься к нам, гневаясь, чтобы
Пламя стыда опалило нам лица!
Где ж вы, Нахимов, Корнилов, Тотлебен,
Где ж ты, Истомин! – восстаньте из праха.
Нету ни Крыма, ни моря, ни неба –
Нет ничего, кроме жалкого страха!
Заняты внуки иными делами,
В правнуках нет ни любви и ни силы.
Господи Боже мой! что ж это с нами,
Что ж сотворили мы с родиной милой!
И понапрасну я к предкам взываю.
Некому взять их оружие в руки,
Некому больше от края до краю
Снова пройти сквозь страданья и муки.
Армий победных не встанут солдаты,
Нет, неподъемен им гнет отвращенья
К слабым потомкам... Позор нам – расплата!
Предали их мы – и нет нам прощенья!
Пить нам теперь чашу Божьего гнева,
Желчью давиться до смертного пота,
Слушая скрежет иудина древа –
Мачты последней Российского флота!..