Лапсик – философ. Кстати, приличное котовое слово, вполне себе шипящее. И вовсе он не тупиковая ветвь эволюции, как говорит Эта. Так сначала и решил ее звать – больно много от нее шума, но после тирады «Ах ты, Лапси-тварь, Лапси-скотина, Лапси-гнусь» и что-то там про чистое белье – передумал: большой буквы не заслуживает. И как только смеет такое на него наговаривать, да еще при младшем члене семьи! Тут одного стоического спокойствия (по ее мнению, самодовольной наглости) оказалось мало, пришлось лезть на холодильник. Заодно свалил ее драгоценные магниты – мелочь, а приятно, пусть теперь подбирает, тупиковая …коряга. Конечно, он намекал на ее остеохондроз и больную спину, которые за последние года два изрядно поуменьшили ее бдительную прыть.
Ну, классика жанра пошла – «Шумовку и века эволюции никто не отменял, Лапси-трус!» и ведь не лень шумовку эту найти и стул подставить. Лапсик привычно отступил (а не забился) в спасительный почти недоступный угол холодильника,с тоской подумал, что придется мстить, и нехотя стал планировать как именно.
Самые лучшие решения всегда находятся рядом, как говорится, под под твоим пушистым телом. Лапсик лизнул лапку и спихнул на Корм-bringerа засохшую рыбью голову. Как заначка она была совершенно бесполезна, а вот как средство борьбы пригодилась. Кричит. Ничего нового – «Ну, Лапси-скот, держись!» До того как шумовка просвистела пугающе близко от умной головы полосатого философа, счет был в его пользу – что-то примерно 6: 0. Кажется, Корм-bringer пошла в наступление! Ну что ж, придется идти на таран – и Лапсик, как огромная чайка по имени Джонатан Ливингстон, рванул в невероятном пике, плавно переходя в вертикальную замедленную бочку. Еле успел сам себе сказать – «Счастливой посадки» и, увернувшись от пресловутой шумовки, скрыться в роскошно-просторном подкроватьи.
Здесь он всегда находил, о чем поразмышлять на досуге – философские вопросы возникали сами собой – «Зачем мы живем, например?» Тут же приходили философские ответы – «Чтобы познавать, открывать новые… консервы, быть свободным, наконец…»
«И протирать глупой серой шкурой пыль под кроватью!» - летел вдогонку ее мстительный, но бессильный всплеск эмоций. Вот уж напугала ежа.… Да он вообще один раз в такой грязи побывал, когда с балкона э… переместился, и ничего – пустила на кровать – «Лапсичка, ты не ушибся? Котенька, тебе не больно?» Хотел было как-то повторить, пусть-ка еще разок посуетится, но потом передумал. Ведь что она тогда сказала – «Захочешь исчезнуть – скатертью дорожка! На любой помойке замена тебе найдется, притом благодарная и на выбор!» Преувеличила, конечно, но факт остается фактом – видел он точно такого же философа, причем с буквой «М» на широком философском лбу, а мама говорила – Лапсик самый умный, «М» значит «Мыслитель» ну или, может, она говорила «Мышелов», дело прошлое, но он-то был уверен эта «М»етка – эксклюзивная… Ну и ладно, к отсидкам он привык, главное чтобы лапсикорм по расписанию.
К расписанию Лапсик приучал ее долго и упорно. Если звенит будильник, значит завтрак. Если не звенит – значит выходные. В этом случае приходится применять целый арсенал воспитательных средств. Сначала походить вокруг тела и помурчать, потом пройтись по голове, но быстро – чтоб не схватила. Потом громко подрать сумку – или там новые сапоги – по ситуации. Кресла и диван драть не стоит – она их менять собирается, их наоборот, лучше поберечь – пусть терпит эти развалины подольше. Можно просто громко побегать. Погонять что-нибудь звонкое – в идеале – петрушку с бубенчиками. Так, младший член семьи его куда-то затусовал, надо будет проучить поганку. Было дело – как-то подошел, впустил коготочки – в мяско ноги…Сработала котопульта, последовал котегоричный отказ кормить всех, у кого есть хвост... Орала, что еще раз так сделает – устроит котынь и даже не закажет котофалк.… Пришлось про этот котострофичный метод забыть.
Лапсик пригрелся на подоконнике, вспоминая долгие битвы за свои котовьи права и постепенно впал в свое обычное состояние – котолепсию. Этим состоянием он вовсе не страдал, а в полной мере наслаждался. Некоторые, по недомыслию, называют его лапсиленью, но, конечно, это просто нелепо. Так Лапсик пролежал довольно долго – пока не понял, что на обед она сегодня не приходила, и, следовательно, у него обеда тоже не было… Он начал размышлять о бесправности домашних философов, лишенных возможности удовлетворять свои естественные надобности. Заодно вспомнил еще об одной из них, доступной и при отсутствии Корм-bringerа. Нехотя поднялся, сполз с подоконника и направился к лотку. Неудобно присел на краешек, прицелился. «Перевернется или не перевернется – вот в чем вопрос». Балансируя и так и не определившись с ответом, Лапсик несколько поменял модальность философского вопроса «Смогу или не смогу?» Наконец, Лапсик добился-таки лоткового переворота (со всеми вытекающими последствиями). «Следуй позитиву, верь в свои силы». Для виду он раз-другой копнул наполнитель, имитируя одновременно случайность произошедшего, порядочность, чистоплотность и трудолюбие. Больше всего ему хотелось вскочить к ней на кровать, пока лапки еще мокрые, но – лапсиоблом – дверь в спальню предусмотрительно закрыта. Привычно осушив лапки о диван, Лапсик вновь задумался о своем философском бытии.
Отгоняя от себя навязчивые параллели, поразмышлял о том, как грубо и жестоко воля одного мыслящего существа может ограничиваться волей другого, не совсем мыслящего, принял решение тренировать силу своей такой независимой воли и быть выше обстоятельств, но… Вдруг услышал, как в замке повернулись ключи и не смог улежать на нагретом месте – лапки сами собой скользнули на пол и весело поцокали коготками к двери. Когда он, спохватившись, попытался одернуть себя, принять величественный и равнодушный вид, было поздно – как последний бесполезный барбос он стоял на пороге, встречая ее и чуть ли не радуясь. Запоздало похвалил себя за то, что хотя бы не привстал и не понюхал плащ – какое мол, кому дело, где ты шлялась и с кем ходила обедать. «А посмотри, что получит мистер кот! А какой сегодня вкусный лапсикорм! Соскучился, Лапсичек? Ну, прости, не приехала! Арина, покорми скорей кота!»
Такой логический разворот событий он уже почти слышал своими чуткими серыми ушами и был крайне недоволен услышать следующее: «А посмотри, что получит мистер кот! А какой сегодня вкусный лапсикорм! Так, а что это за лапсивонь такая? А кто это ничего у нас сейчас не получит! Арина посмотри, что он там натворил!» Нет, ну что за беспредел такой? Целыми днями медитируешь, просветляешься, развиваешься, растешь – и для чего? Чтобы кто-то примитивный, у кого даже приличного меха не выросло за эти самые века эволюции, которые кто-то почему-то совершенно необоснованно приписывает своему биологическому виду, упрекал его совершенно ни за что? Возмущение, достигшее глубин непостижимой котовой души, уже искало подходящий выход, но тут младший член семьи встал на защиту любимого Лапсика. «Мама, Лапсик не при чем, он тут закапывал, закапывал, наверно, наполнитель уже весь того… Дай новую пачку».
«Не зря тружусь, присматриваю, воспитываю,» – успокоил себя Лапсик. И как он дальновидно поступил, намекнув в туалете на рвение к чистоте и порядку! Но пока ничего другого не оставалось, как изобразить оскорбленную невинность и немой укор в мудрых, уж понятно, не по-человечьи, по-настоящему мудрых, круглых зеленых глазах…