Зарекаясь не кривить душой нигде,
как залог, что мне по силам блажь сия,
я сбегал из дома к утренней воде,
глубине и чистоте учился я.
Море было безграничным в этот час,
солнце плавно набирало высоту,
я учился обходиться без прикрас,
ими можно лишь унизить красоту.
А когда рассвет терялся в свете дня
и, пытаясь удержать строкой его,
становилось вдруг понятным для меня,
что ещё я не умею ничего.
Я не знаю даже, как тут ни крути,
получился ль из меня вообще поэт;
мне на вечные вопросы не найти
никогда ответов вечных, их и нет.
Сокровенность, лишь она, мой талисман,
сокровенных чувств полно в стихе моём
но ползёт на берег матовый туман
и становится обманным окоём.
Искажаются черты предметов, лиц,
все деревья обретают вид иной;
я учусь неповторимости у птиц,
ведь у каждой птицы голос только свой.
И всегда, в счастливых днях или в беде,
удивляясь жизни или жизнь кляня,
я бегу из дома к утренней воде
и она здесь объясняет мне меня.