Чарнота: …Я, Рома, обозы грабил? Да! Но, Рома,
Фонарей у меня в тылу нет. А ты?
За что погубил вестового?
Хлудов: Жестоко, жестоко говорите вы мне!»
М.А.Булгаков. «Бег».
Когда Господь разбил свой «Сад»
Земной, великий, знаменитый,
Где гроздьями плоды висят
И земли водами омыты,
То возлагалось на него
Надежды много простодушной:
Здесь места хватит для всего
И никому не будет скучно.
Поскольку ж «Сад» огромный «стричь»
Богов премного было в рвенье,
То над Землёй, всего опричь,
Создать пришлось им Управленье:
Чтоб не толкались боги там,
Творя бардак, неразбериху,
А все сидели по местам
И чтоб работали все тихо.
И называлося оно
Первоначально – «Управленье
По делу Сада». Не должно
В «Саду» в делах быть упущенья.
Но появился человек
И в Саду. И с этим появленьем,
Ускорило свой время бег
И появились осложненья.
Уж я писал про их страду,
Как праотцы, Адам и Ева,
Что жили «наги» в том «Саду»,
Плоды запретны съели с древа.
И рассмотрел уж я конфликт,
Что разбирал в «Саду» Хозяин
И что меж братьями возник,
И как «восстал на брата Каин».
Маргаков был переведён
С Материка. Его явленье,
Произошло, как д’Юмадон
Возглавил наше Управленье.
Он третий уж Директор был
И принял «Сад» в его разоре,
Когда Кронид всё развалил,
Вражду посеяв, ложь и горе.
А Карл – Кронида ученик,
Трудился под его началом.
Он в тайны многих знаний вник,
И дел он натворил не мало,
Поскольку он талантлив был.
Но верный ученик Кронида
Себе в наследство получил
Свойства души такого вида:
Не чужд был Карлу эгоизм,
Страдал заметно от гордыни
И выбирал решенья из
Таких, что числились чужими,
Лишь были б слава и успех.
И очень для того старался.
Переживал, когда средь всех
Сторонний кто-то выдвигался.
Но уж когда ему везло,
То аппетит не знал и меры.
И окружающим на зло
Он проявлял свои манеры.
И Аполлон – свидетель в том:
Он пишет сказку, пищу духа,
Где Карл показан рыбаком,
А совесть – алчная старуха.
Поскольку ж он Кронида друг,
То себялюбие Кронида,
Используя богов вокруг
И многим нанося обиды,
Довольно долго не брало
За совесть Карла: ведь другие
В обиде хмурили чело
И души корчились живые.
Его же не касался он.
Но случай всё-таки случился,
Когда себялюбивый Крон
От Карла «кровушки напился».
И Карл ВПЕРВЫЕ ощутил,
Как это неприятно, больно,
Когда хоть кто-то притеснил
Тебя. И ладно бы невольно,
А тут сознательно лишил
Того, что дорого и свято.
И Карл от боли завопил
И стал учитель супостатом.
А в это время д’Юмадон
Вёл «смертную борьбу» с Кронидом.
И сей конфликт им был включён
В батальи план, и не для виду:
Он за учителем своим
Тайн много знал против закона.
И переданы им самим
Те тайны в руки д’Юмадона.
И опираяся на них,
Победы д’Юмадон добился.
Так в результате средь живых
Карл в Управленье появился.
Кронид бежал через Тартар,
Надёжно документы спрятав.
Так д’Юмадона ждал удар
По части утвержденья штатов:
Кронид покинул кабинет,
Не стало там его заразы,
Но и у Саввы права нет
Подписывать свои приказы.
Без документов – он никто,
Он не Директор – узурпатор.
Помощники же – без постов,
А Управление – без штатов.
Хоть Материк их поддержал,
Признал победу д’Юмадона,
Но нужно, чтоб Патент прислал
Для соблюдения закона.
И вот Маргакову пришлось
Ещё не мало потрудиться,
Чтоб дело мирно утряслось.
И приходилось торопиться:
Не мог же долго д’Юмадон
На небе править без Патента!
И Карл Маргаков принуждён
Ускорить поиск документов,
«Добыть не медля, так сказать,
То Королевы ожерелье».
И хитрость начал применять,
И ложь с обманом, без похмелья.
Для этого к нему Уран
Агента своего пристроил,
Наину. И Маргаков план
Уж при её участье строил.
(И этим надо объяснить
Специфику в их отношеньях,
Когда с Маргаковым делить
Должна Наина достиженья.)
И лишь когда Патент на власть
Вернулся к Савве д’Юмадону,
Считать он мог, что началась
«Власть Зевса» в небе по закону.
И лишь тогда «Гермес» свой дом
На небе вновь открыл. Однако,
Он долго был секретарём
Директора, наш Карл Маргаков.
По небу этот бог летал,
Покрыв его в одно мгновенье,
И громко волю объявлял
Директора по Управленью.
А чтобы это исполнять,
То средство для него создали,
Чтоб быстро по небу летать –
Его «крылатые сандали».
Ведь то пространство у «Кольца»,
Где размещались эти мэтры,
В конец ведь было из конца
В мильярд почти что километров!
Но он не только тем служил,
Что на посылках был у Бога.
Специалистом Карл наш был
По психологии убогой:
«Украл – и съел, или продал».
Вершина же – «Купил и продал».
«Простейших» богом выступал
Маргаков у земных народов.
А «Сад» тот Божий продолжал
Расти, взрослеть и усложняться.
И Бог контроль над ним терял
И не во всё уж мог вмешаться.
И в дальних, тёмных уголках
В Лес превратили его боги,
Которых не держал в руках
Господь. Он звал их «жаббервоги».
А Савва наш уж был старик
И много тысяч лет работал.
Он к безобразиям привык:
«Дела житейские, чего там!»
И по инерции крутясь,
В Саду трудились боги-люди –
Кто как король, а кто – как князь.
И «не было князьям тем судей…».
Раз в тыщу лет с Материка,
Откуда пребывают боги
И в ком протекшие века
Ещё не вызвали тревоги,
Проверка прибывать должна,
А с ней – Инспектор Генеральный.
Но для чего она нужна? –
Мы зададим вопрос банальный.
А как же? Этот Божий «Сад»
И создан был для важной цели:
Здесь души новые растят,
К Материку чтоб прилетели.
И там вторую чтоб ступень
Приобрели бы в воспитанье,
На новый вышли уровень
И стало б новое сознанье.
Так что «Театр» Земных небес
Был «Независимым» отчасти
И под надзором был наш Лес
Материковой, высшей власти.
Две тыщи с гаком лет назад
(Точнее не скажу, затёрто)
С проверкой посетил наш «Сад»
На Корабле из Космопорта
Гроза-инспектор. Возглавлял
Комиссию ту «англичанин» –
«Лорд Бэкингем» его назвал
Дюма-отец в своём романе.
Другим писателем он дан
В «забавной» сказке про наш «Остров»,
Как «адмирал лорд Гленнарван».
Понятно: это – образ просто.
По данным же, добытым мной –
И это, думаю, скорее, –
Инспектор был не кто иной,
Как Горбиков Михал Андреич.
Ужасен был проверки Акт.
Всему досталось Управленью,
Хоть проявил огромный такт
Михал Андреич и терпенье.
И «Сад» наш Лесом он назвал,
Настолько дик был и запущен.
Клоакой смрадной представал,
Рождавшей бледненькие души.
И оправданья не могли
Помочь тем ангелам небесным,
Что «к дочерям земным пришли»
Не потому, что интересны,
А лишь затем, чтоб доказать:
Не происходит дрейфа генов,
Разврат их не в телах искать,
А в душах тех аборигенов.
И молвил наш Господь в сердцах:
«Сотру с Земли я человека,
Их города повергну в прах:
Зачем духовный мне калека?»
И Акт грозил протекторат
Установить над Управленьем:
Нас автономии лишат,
Свободы принимать решенья.
И самый главный документ
Инспектор уж забрал с собою:
Старинный гербовый Патент
На управление Землёю.
И в резиденцию свою,
Чрез Оверсан, в отдел серьёзный,
Бумагу драгоценную
Увёз Инспектор этот грозный.
Директор, Савва д’Юмадон,
Ведёт отчаянны попытки
И снаряжает срочно он
Друзей четвёрку самых прытких.
Вязанский – первый. Волевой
Гигант, ну – Геркулес античный.
Он славился не головой,
А преданностью педантичной.
Второй – Быкоцкий молодой.
Хоть молод был, но хитроумен,
С огняной, умной головой
Посадский будущий игумен.
А третий – вовсе был «пацан»
(Конечно, по небесным меркам),
Юркольцин, что пришёл к ним сам,
И всех шустрей был на поверку.
Возглавил важный тот вояж
Авторитетнейший в четвёрке
Талант и ум – Маргаков наш,
Карл Афанасьич, сокол зоркий.
Вояжа цель у старика –
Инспектору сказать умело:
Протекторат Материка
Сейчас испортит только дело.
Что у Директора готов
Отменный план по исправленью,
Что наломает только дров
Протектор тот по неуменью:
Он – дальний гость. И он не вник
В причины многих нарушений.
И что передаёт старик
Пакет со списком изменений.
Об этом вояже узнать
Смог и Андрюхин, заместитель.
И меры хочет предпринять
Такие сей «кукловодитель».
С Наиной, бывшею женой
Маргакова он сговорился
И с этой, в юбке сатаной,
Он в авантюру закрутился.
И он Урановну послал
С заданием черезвычайным:
Скомпрометировать желал
Он Генинспектора, но тайно.
В Комиссии должна добыть
Она какие-нибудь факты,
Чтоб Горбикова обвинить
В предвзятости. Свои контакты
С Комиссиею так вести,
Так обработать ревизоров,
Чтоб быть в Комиссии в чести
И повод дать для разговоров,
Что Горбиков желает сам
Занять Директорское кресло
И представляет небесам
Тенденциозный Акт, нечестный.
И коль удастся заронить
В умах Комиссии сомненья
В кристальности, то их склонить
В тех жёстких выводах к смягченью –
И отменить протекторат.
И д’Юмадоновым стремленьям
Поставить трёхходовый мат
И тем «спасти» всё Управленье.
И удался отчасти план:
В двоих закралося сомненье
И задний ход был ими дан
В поддержке общего решенья.
Наина сделала дела
И восвояси удалилась.
Четвёрку ж дружную ждала
В пути таинственная сила.
Андрюхин организовал
Ловушек ряд на многи вёрсты.
Троих он нейтрализовал,
Прорвался лишь один четвёртый.
«Устами, острыми, как меч»,
Юркольцин в этой встрече славной
Андреича предостеречь
Сумел от той ошибки главной.
Андреич прочитал пакет,
Что передал Геннадий тайно,
И у него сомнений нет:
Одобрил план тот чрезвычайный.
И передал он свой ответ:
Патент с ключами возвращали
С тем, чтоб и тот, и этот свет
Был изменён, как обещали.
Протекторат был отменён,
Но для надзора над законом,
Был новый орган учреждён
И назывался он КОМКОНом.
И председатель для него
Материком бы назначался
И постоянным он его
Здесь представителем являлся.
В отместку за успех ребят,
Наина в путь собралась снова
И тем двоим свой «компромат»
Даёт, состряпанный толково.
И он ушёл на Материк,
Донос, плод низменных предательств,
И Генеральный наш старик
Отозван был для разбирательств.
Юркольцин же задрал свой нос:
Своими «острыми устами»
Ведь это он «решил вопрос»,
Хоть послан вчетвером с друзьями!
И вручена была ему
Награда, что на всех давалась.
Но он решил, что одному
Ему по праву всё досталось.
Свою заслугу выше всех
Ценил мальчишка в том вояже
И общий, в общем-то, успех
Делить и не подумал даже.
«…Нашедши деньги, не делись
Ни с кем, в свои возьми всё руки
И, друг сердешный, не учись
Дурацкой этакой науке!...»
Вот это «яканье» ему
И обошлось всего дороже.
Препровождён он был в «тюрьму»
И там с него «содрали кожу»:
Андрюхин строгий дал приказ –
И Ленуалло-«Труфальдино»
«Пытать» всю правду стал тот час
У будущего господина.
И Карл обижен был всерьёз
Таким подходом к награжденью:
«Я службу преданную нёс,
Но всё здесь предано забвенью!»
И дружбы тесный монолит
Не выдержал сего удара.
Пусть не был он тогда разбит,
Но в дружбе не было уж жара.
А д’Юмадон их не забыл.
Но не был этот ход случайным –
С наградой. Он по дружбе бил
Намеренно, с расчётом тайным.
Но чтобы не переборщить
С форсажным этим разделеньем
(«В щах перебор» не допустить),
К Геннадию он с предложеньем
Выходит: сделай, мол, доклад
На семинаре по итогам
Их экспедиции. И вклад
Всех четверых отметь немного.
Юркольцин так и доложил
О том, как четверо «сражались».
И славу честно разделил,
Хотя «ручонки и дрожали».
И дело д’Юмадон закрыл
Приказом с щедрым воздаяньем.
И тем приказом положил
Начало преобразованьям.
Андрюхин, зам., опричь всего,
Был и Европы повелитель.
И появился у него
Вязанский, первый заместитель.
И должность новая была
Учреждена: зам. по науке
Директора. Сии дела
Быкоцкому давались в руки.
А чтоб внимание от дел
Отвлечь в том деле очищенья,
Он автономный Спецотдел
Большой создал при Управленье.
И полномочия имел
Отдел квалификационный
Решать судьбу и душ, и тел.
Начальник – Секретарь Учёный,
Которым наш Маргаков был.
Так он учёл его заслугу.
Директор всех их оценил,
Но отделил их друг от друга.
Юркольцину же дал приказ,
Чтоб сам себя вписал в награду.
Так д’Юмадон и в этот раз
Подлил в их дружбу каплю яду.
И заработал Спецотдел.
И «головы летели градом».
И отстранялися от дел
Сотрудники, что были рядом.
И стали говорить в пылу
Полемики между друзьями
О «появлении в тылу
Повешенных под фонарями».
Отправлены на Материк
«Повешенные» эти были.
И как писал потом старик,
«С карболкой там их долго мыли».
И странный проявляя пыл,
Тянулись Спецотдела руки
К тем, кто по убежденьям был
Сторонник зама по науке.
И хоть их средь активных лиц
И было меньше половины,
С пристрастием дела вели
(Не без влияния Наины).
И «ропот» подняли оне,
Те «нечестивцы на Сионе»:
«Кто уцелеет здесь? В огне
Всепожирающем мы тонем!...»
А Спецотдел, войдя во вкус,
Подряд со всеми расправлялся,
«Не слушая тот мокрый хруст,
Что из подвалов раздавался».
И даже Руди в тот «подвал»
Маргаков затащить пытался.
Рудольфу он завидовал:
Ему ж такой отдел достался!
Наины были то дела.
Но д’Юмадон в ответ смеётся:
«Эк, до чего же ты дошла!
Ништо! Натаныч отречётся!»
Но к справедливости сказать
В работе этого отдела:
Саму Наину потрепать
Команда дружная сумела.
И под напором трёх друзей
Маргаков вынужден был сдаться.
И предложил он лично ей
Со своей должностью расстаться.
И даже написал приказ,
И даже подписал Директор,
Но сорвалось на этот раз:
Ведь у Наины был протектор.
Так и осталася она
В том Управленье третьим замом.
Старушка-то была сильна,
Бесспорно признавал и сам он.
Но наш Директор понимал:
То «избиенье» – лишь начало.
То, что отдел тот вытворял,
Проблемы вовсе не решало.
И кардинально изменять
Он должен сам подход к проблеме:
Как кадры здесь формировать?
Как управляться здесь со всеми?
И чтобы дело изменить,
Он принял тайное решенье,
Но чтоб его осуществить,
То нужны хитрость и терпенье.
Ведь он наметил передать
Бразды правления другому,
Кто будет план осуществлять
И управлять здесь по иному.
Рудольфа выделил давно
Из общей массы Управленья.
Ему и было суждено
Произвести те измененья.
Но д’Юмадон был искушён
В истории небес прекрасно
И понимал он хорошо,
Как то Быкоцкому опасно.
Ведь этот лагерь старых сил
(Наина – во главе, старуха),
Ещё вполне способен был
В небытие отправить «внука»
(Не «сын» Рудольф, а «внук» его).
И значит, надо дать страховку,
Как дал Уран, вместо него
Подсунув дубля очень ловко.
Но д’Юмадон прекрасно знал,
Что драться им теперь не с Кроном,
А с тем, кто дубля и создал,
Согласно физики законам.
И значит, надо страховать
Совсем другим «приспособленьем».
Ну, например, СКОПИРОВАТЬ
Рудольфа ДУШУ с отделеньем.
И эту копию его,
Припрятав в пятом измеренье,
Подсунуть, в случае чего,
Урану для уничтоженья,
Подсунули как Крону «в пасть»
«Продолговатый этот камень
В пелёнках», чтоб ему пропасть,
С своими псевдопотрохами.
И Руди поручил тайком
Задачу ту решить в пустыне.
Так «Арамис» и стал знаком
С «прелестной, юной герцогиней».
И познакомил д’Юмадон
Рудольфа с этою задачей,
Как только Акт был утверждён,
Не мог он поступить иначе.
А Руди, получив заказ,
Проникся тайною надеждой
И расписавшись за приказ,
За дело взялся, как и прежде.