Опустился зимний сумрак,
Закружил вороний пух.
В золотых оттенках умбры
На меня нисходит дух.
И опять настало время
Улетать в далекий край,
Где-то там плутает племя,
Ищет свой бессмертный рай.
А вокруг пески, барханы,
Ни дороги, ни тропы.
Вечер был, и ныли раны,
Где ж присесть, омыть стопы?
Вон он берег Йордана,
Вон вершина Мориах.
У шатров ночного стана
Знойный кружится руах.
Там Моше в обличьи строгом,
Стих последний завершив,
Был готов предстать пред Богом,
Книгу рядом возложив.
Утро. Синь. В лучах рассвета
Он на склон горы взойдет.
Перед ним земля завета,
Только взглянет, не войдет.
Пролетят века тревоги,
Но пророка боле нет
Чем Моше. И той дороги,
Что прошел Он в сорок лет.
Я ж, святых страниц касаясь,
Пламя чувствую рукой.
А в окне фонарь, качаясь,
Дирижирует пургой.