Все бегает, смеется детвора.
И вроде все похоже на вчера.
И белый цвет у лилий в том саду,
И муза, что водила по холсту.
И тот художник, что в берете набекрень
Запечатлял отцветшую сирень.
И некто на скамейке и в очках,
В поселок переехавший на днях.
И курицы, и свиньи, и быки,
Все те же бабки, те же старики.
Все как всегда, да только Люды нет -
Соседской девочки, которой восемь лет,
Которая вчера ушла гулять,
Забыв об этом маменьке сказать,
Которая той местной детворой
Была не принята в их общество с игрой.
Росла она одна и все всегда молчала
И на вопросы никому не отвечала,
Лишь с маменькой умела говорить,
Всю жизнь клялась которую любить.
Но маменька вчера уснула в семь часов,
Забыв закрыть все ставни на засов.
И Люда чрез открытое окно
Ушла туда, где пусто и темно,
Где детвора, устав уж, расходилась,
Где по дворам собака все носилась.
А Люда шла подальше от людей.
И некто со скамьи пошел за ней.
Любила Люда этот дивный парк,
Что редкостью был для поселков так.
Цвели там дивные и чудные цветы
И были воплощеньем красоты.
И девочка частенько тут бывала,
Для маменьки букетик нарывала,
Его с любовью приносила в дом,
А маменька ругалась все за то.
И вот в тот вечер в тот прекрасный парк
Пошла девчонка, где уж полумрак
Настигнул быстро теплый майский день,
Которому работать стало лень,
И он ушел, и сумерки сгустив,
Над парком воцарился миф.
И Люда шла, природой восхищаясь
За ветки платьишком своим цепляясь.
И некто сзади с ней заговорил,
И лилию, сорвав, ей подарил.
Она не знала, что ему сказать,
И не любила Люда отвечать.
Она лишь молча в тишине кивнула,
Взяла цветок и быстро развернулась,
И зашагала от мужчины прочь,
Все глубже уходя в глухую ночь.
А он догнал ее, за волосы схватил,
Но крик не вырвался у Люды из груди.
И некто был немного изумлен,
Любил о помощи те крики он.
Засунул в рот ей взрослый свой язык,
От возбужденья сам издал он крик.
Облапал тельце, платье изодрав,
Не понял людин молчаливый нрав.
Он девочку насиловал в кустах,
Не видя боль в глазах и детский страх,
Не чувствуя, как рушаться мечты
И сыплются на землю с высоты.
А Людочка никак не отвечала,
Она ни разу и не закричала.
Насытившись прекрасным юным телом,
Тот некто Люду задушил умело,
И в яму бросил, ветки накидал,
Ушел довольный, что здесь побывал.
Наутро вроде все как и всегда,
Сегодня здесь, вчера было вчера.
Кудахчат курицы, смеется детвора.
А девочка давно уже мертва.
Цветочек лилии оброрван и помят,
Как будто он и источает яд.
Цветут цветы и пышат красотой,
А некто на скамейке ждет отбой.
Художник спит, лишь ветер по холсту
Печально водит кистью в том саду.