Лоскут 9. Искушение.
Проснулся. Что за странный сон?
Что предвещает? Глядь – и нате -
Змей тут как тут уже. Вот он.
«Ну и чего тебе, прельщатель?»
«Да так. Хотелось предложить
Со мной немного прогуляться.
Пустыня ж. Зрелищ-то как пить
Охота! Глазкам любоваться
Хоть чем-то надо. Пустота
Не вариант – дыра в корыте.
Ты от неё, смотрю, устал.
Как , шоу бы не прочь, событий,
Видений – пищи для ума?
А как же. Надо ведь питаться
Хоть чем-нибудь. Всё тьма да тьма…
А у меня, так может статься,
Ну, скажем, штучки три-то есть,
Для развлечения. Размяться
Умишку в аккурат. Ведь здесь –
В пустыне - может застояться.
Ну, впечатлений-то взалкал?
Вот на экскурсию б и надо
Махнуть. А что, устроим бал!
Иль, скажем, вроде хит-парада
Чего-то. Как у этих, «звёзд»…
Видений, испытаний – в пищу!
А то чего всё пост да пост.
Тьфу, отощал! А скукотища…
Постой! Момент-то ключевой?
Иначе нужно заразмерить -
Слегка солидней. Для чего?
Чтоб ощущалась атмосфера!
Хоть как-то так… Ну-с, и с чего начнём?
Пустыня, камни… Пофакирим, может?
Магическое что-то провернём.
Вот как-то раскачаться и поможет.
Камней кругом… О, вот и прикажи
(Маг ты иль нет?) – в хлеба пусть превратятся!
Слабо, дружок? Ах в камне нет души?
Вложи иль пробуди! Ну попытаться
Хотя бы можно?» - «Ты хитёр, червяк!
Поэт умеет камни душ заставить
Хлебами колоситься. Это так.
Да плёвое ведь, что тут уж лукавить,
И дельце-то: мозгам их пищу дать!
Здесь суть в другом – куда умы направить,
Чем именно кормить. Себя подать,
Стать идолом иль Господа прославить.
Коль первое – то влить в их души яд:
Рабами сделать и лишить свободы,
Самостоятельности. Это ли не ад -
Остановиться в росте? Так народы
И лица гибли. Удовлетворить
Свои инстинкты, быть довольным низшим?
Тогда не стоит камни и будить.
О нет, змея ! Духовная лишь пища –
Лишь Слово Божье – истинно живит,
Зациклиться на меньшем не давая.
А отсебятина – Медузой каменит!»
(Вдруг – мельком – будто бы Осёл кивает).
«В пророки метишь? – змей шипит. – Ну-ну…
Так ведь и я не Сфинксик завалящий.
Коль захочу, так стариной тряхну…
Ну всё, в тур кругосветный, настоящий !
Но… для начала, есть тут у меня
Одно местечко на уме. Ну, ходу!..
Вон, видишь, в центре, - Храм Льда и Огня?
Там и поймём, какой же ты породы!..
Э нет, дружок. Здесь Льда крыло. А там
Не по нутру мне – пахнет… гмм… законом,
Порядком жёстким. А, учуял сам?
А то! Огонь внутри ж! Определённо,
Нам на крыло Огня. Здесь – благодать,
Тепло и милость. Хорошо, дружище?
Вот так бы вечность целую стоять,
Смотреть в Огонь. В нём – чары. Красотища!
Вглядись, всмотрись… А сможешь – бросься вниз!
Здесь благодать, здесь Ангелы подхватят.
Ведь ты – Поэт? Проверь! Да не боись -
Поэзии стихия здесь, приятель.
Всё мифом дышит. Ну давай, пади
Туда – и будто на волнах качайся
На языках Огня. Пади!..» - «Поди
Ты прочь, червяк! Усёк? Не нарывайся!
Здесь благодать, покуда рядом Лёд
Закона. Ведь Огонь быть должен в рамках,
Чтобы светить и согревать. Прорвёт -
Сожжёт и ослепит. Зола, останки,
Руины – буйства пламени итог.
Здесь – милость. Но намеренья благие
Порой мостят собою в ад дорог
Ветвленья бесконечные. Благие
Сердца, что сострадания огнём
И милостью к униженным пылают,
Закон винят, считая – дело в нём -
И Лёд порядка бунтами взрывают.
И этим хаос выпускают в мир,
Стихии буйство, духа разрушенья.
И смерть тогда на трупах правит пир,
Кровопусканьем кровообращенье
В безумьи подменив. Стихия, червь,
Опасна! Оттого-то оформленью
И подлежит. Как стих. И в этом нерв
Религии, политики… Биенье
Поэзии и творчества – размер
И ритмика. И жизни сущность – мера.
А крайности рождают лишь химер
И беспределу открывают двери.
Ты глуп, червяк, коль просишь меня пасть
С вершины для того, чтоб убедиться,
Что совершенен и в соблазны впасть
Уж не могу. А это – возгордиться.
Без надобности Бога искушать
Суть святотатство. Сроки в Его воле.
Ему-то и положено решать,
Когда и как и чем нас испытать.
А торопить проверку – иль, тем более
Историю – безумье. Может, Он
События придерживает, видя,
Что не готовы. Бог, не мы – закон!»
(И мельком – как бы нечто вновь провидя –
Кивает Агнец, соглашаясь). Прочь,
Гюрза! Язык твой дьявольски раздвоен,
А шёпотом вздыхает бездны ночь!»
«Трещишь как поп! Ну чем ты недоволен?
Я тут не знаю, как и услужить.
Такое место – в топе во всех турах,
Да на халяву. Нет, мешаю жить!
Заелась нынче впрямь литература!..
Ну ладно. Тур всемирный обещал?
Я – честный змей: дал слово – выполняю.
(Пора уж закругляться. Отощал
Совсем. Вот работёнка: соблазняю
Других, а сам… С утра ни мышки ведь
Не перепало! Выходной пора бы
Устроить. Да, и чёткий график впредь.
А то загнусь с такою жизнью рабьей)…
Ну что, дружок, тебе везёт. Я гид
Авторитетный – мигом и всё сразу
Увидишь, аж в глазёнках зарябит!
Так, приготовься к бурному экстазу…
Итак, все царства мира – бац – гляди!
Вот где богатство, сила, мощь, величье!
А хочешь, поделюсь? Тогда пади.
Ну, на колени, как велит обычай!
Поклонишься – получишь. И тогда
Все Ротшильды на свете отдыхают,
И Цезарь – пыль, и Сталин – ерунда,
Наполеон – от униженья подыхает!
Подумай. Я не Бог – не мелочусь,
Не жду заслуг, а сразу награждаю.
Здесь – всё моё. Даю кому хочу.
Ты – по душе мне. Ну, я ожидаю!»
И змий вдруг стал расти, расти, пока
На царства, будто на яичью кладку,
Не сел драконом… «Эк раздуло червяка!
Однако – и драконом глуп! Не падки
Поэты на богатство и на власть.
Всё это – лишь гордыни пузыренье.
Знай, гад ползучий – куда больше счастья
В написанном тобой стихотвореньи,
Чем в шапке Мономаха иль в тиаре
Понтифика! По сути если брать,
То, будучи поэтом, иль не царь я
Над душами людей? Но выставлять
Власть напоказ, гордиться ей – бахвальство,
Тщеславие – пузырь лишь дуть опять…
Нет, не твои, а Божии все царства!
А Он как дал, так может ведь и взять.
Вон сколь империй дулось от гордыни!
Все лопнули. Ведь дулись для своих,
Не Божьих, интересов. Вот из глины
Оказывались ноги-то у них.
Крепко то царство, что на Правде Божьей
Стоит, а не на выгоды песке.
Коль Правды нет – пронизано всё ложью.
И всякий миг страна на волоске…
Так и поэт: коль стержня нет Господня
В уме, а в сердце нет Любви стрелы,
Пусть модой и раздуется сегодня,
Но завтра уж исчезнет среди мглы
Забвения. Халиф на час. Мгновенье
Блеснул и всё… А ты – какой дракон?
Червяк, надутый самопузыреньем,
Лубок, что мнит себя царём икон.
О, Царь лишь тот, кто Правде Божьей служит,
А не себе, не классу, не стране
(Ведь та тщеславьем иногда недужит)…
Червяк, не поклонюсь я сатане!
Служу лишь Богу!» (Промельком – виденье:
Кивает Бык). И – змеем стал дракон.
И лёг в ногах моих. И – весь смиренье.
А я… а я был снова возрождён…
Любой поэт проходит искушенья,
Да вот не всяк преодолеет их.
Лишь одержимых к вечности стремленьем
Не соблазнит короткой славы миг.