Зелёная с разводами, пупырчатая кожа,
Смердящий запах гнили из оскаленного рта.
Он временем и злобою спрессован и скукожен,
Противный жабий гоблин с мордой чёрного крота.
В норе он жил, а рядышком- крысиные соседи,
Они его любили, ненавидел тихо их
Тот гоблин, не желая вести с жульём беседы
В желаниях и чувствах убийственно простых.
Он, как философ- мизантроп, тянулся больше к людям,
Ему по вкусу были все- их мягкие места,
Особенно с поджарочкой, на старом венском блюде
И под стаканчик красного, токайского винца.
Но был секрет: была любовь, щемящее блаженство,
Ночной, красивый мотылёк, беспечная душа.
Та бабочка была само природы совершенство
И каждый вечер в комнате кружилась в своём па.
Она летела на огонь свечи такой желанный
И, в общем, влюбленна была в дрожащий огонёк.
Он закрывал смертельный жар бутылочкой стеклянной,
Но- стар, забывчив стал- итог: поджарен мотылёк.
О, небо, слёзы- кислота текла рекой соляной.
От горя гоблин почернел, да есть ли ей предел?
Но дело сделано и вот, пропев любви осанну,
Он, трупик в листик завернув, похрустывая съел.
Спалось неважно, снились сны, летает он над морем
И светит яркая луна, кругом- такая тишь.
Под утро только лишь мольбам его чёрт внял и горю:
Вампир висел под потолком, летающая мышь.