Необычайное приключение бывшее с Михаилом Фурлет летом на даче. (1987г.)
Поэма.(В трёх частях).
Первая часть.
Вечер. Синяя округа
В раме дачного окна.
Двое – смотрим друг на друга:
Я – поэт, она – луна.
Я под винными парами…
Мне глубоко наплевать:
Есть ли жизнь вон там, над нами,
Есть ли люди, как их звать.
Вижу там, за небом… небо,
Слышу с грустью, будто вой:
«Поделись со всеми хлебом
И ни с кем, ни с кем душой!
Над чужим, разбитым раем
Ты рыдай, рыдай, рыдай,
Но любовь к родному краю
Никому не поверяй!»
Мыслей бешеная качка:
«Пей до дна, до дна, до дна!»
Смотрит жёлтая гордячка
На поэта из окна.
Что за вятская натура?!
Видит – плохо – так ушла б!
Нет, всё светит, светит дура –
Лучше места не нашла.
От луны – мозги вареньем…
Чей то голос… пекло… чай…
Вдруг! Дохнуло… Вдохновение!
Где светило? Подавай!
Стол… окно в лицо поплыло…
Надо громко… чёрт, темно…
Как там: «Эй!.. Судью на мыло!
Пива! Пива!… Домино!?»
Нет, не так: «Не-не.… Сначала!
Эй, Сим Сима, чтобы!..»
Во! Конечно: «Чаю! Чая!!
Ко мне на чай зашло бы!!!
Я зову не понарошку,
Я поэт! Без дураков!
Я б и сам к тебе в окошко,
Но сейчас я… не здоров.
Навести меня, Светило!
Друга нету. Пропаду!»
Как ещё: «Дороже милой!
Хочешь, в ноги упаду?!»
Ох, и смелый я мужчина!
Чушь, конечно, что позвал.
Стойте!.. Что за чертовщина!..
Маяковский не наврал?!!
Чур, меня!.. Что?.. Это?!.. Сходит!!!
«Я не эта!.. Я не звал!»
Вот уж и конфуз находит;
Все приметы.… До орал.
Эх, сейчас бы с ней на сене!
А она так ничего…
Чёрт, о чём я?!.. На колени!
И челом! Челом! Челом!
«Здравствуй, Полночи Царица!
Счастлив зреть черты твои!
Пусть твой век в трудах продлится,
В славе, в золоте, в любви!»
Морщит мину… надо б проще…
Не в театре – чё орёшь?
«Ах, простите… Дело, в общем…
Я.… Послушай, выпить хош?
Выпьем, рыжая подруга,
Что – варенье нам, что – чай,
Вот! Припрятал для досуга.
Где стаканы? Подавай!
Мы за пояс в этот вечер
Маяковского заткнём;
Лучше нет для тёплой встречи
Русской водки с огурцом!
Нынче мой Пегас в загоне
И не в форме ездовой;
У поэтов на жаргоне –
Поэтический запой.
Не прошла бесследно тряска
Еле выбрался живой…»
А Луна – в ответ мне: «Сказки
Ты рассказывай другой!
Я сошла не для укора
И не с просьбой: бросить пить, –
Для мужского разговора,
А не просто посветить.
Наливай! Хоть мне работать,
Но уж ладно, пригублю.
Говори, о чём забота,
Предисловий не люблю».
«Понимаешь, всё не просто:
Перестройка, водка, спад…
Ускорив изъяны роста,
Я продвинулся назад.
Чувств застой, среда заела
И случайность ремесла…
Настоящего нет дела!
Что? Поэзия?!.. Слова…
Нет, конечно, был бы гений –
Можно было бы начать…
(Или – нАчать?) Без сомнений,
Я пустился бы писать.
Иль к трудам была бы тяга,
Как у пьяницы к вину,
Я ж не в силах сделать шага,
Когда вижу глубину.
Встал и конь мой, крылья свисли».
А Луна мне: «Ну, чудак!
Если нет порядка в мыслях,
То и в комнате бардак.
Ты ленив, труслив и тёмен –
Вот же, с этим и борись,
А не мямли до оскомин
Про себя, про смысл, про жизнь!
Не ропщи, брат, на гоненья!
Всем отпущено сполна:
У меня свои затмения,
Есть на Солнце три пятна.
Нет на свете совершенства;
Что об этом горевать.
Воля – вот твоё блаженство,
Мудрость – вот твоя печать.
От зауми ваши беды,
А нужны то правил пять:
Руки мыть перед обедом,
Старших, кстати, почитать…».
«Я противник трафаретов!
Расцвела герань в горшке:
- Маяковского! Поэта!
Хрястнуть рифмой по башке!?? –
Да. Его я уважаю!
Что там, видный был мужик.
Даже здесь вот – подражаю,
Свой коверкая язык.
Мне не жалко, пусть влияет.
Горько. Не дожив, ушёл.
Выстрел… Боль напоминает,
Что он счастья не нашел.
Трясогузки бабы, дуры.
Любят слепки, а с кого?
Вон, висит на стенке… Хмурый.
Может, видела его?»
«Не запомнить всех на свете…
В жёлтой кофте?.. Без галош?!
А не он на постаменте
Возле эМ? Похож, похож…
Да, судьба. Ну!.. Полно!.. Полно!!
Что о прошлом слёзы лить?!
Твоё сердце к грусти склонно…»
«Дай, Луна, договорить!
Хоть признаний и чурался,
Он же … всех.… Любил. Бог мой!
Ах! И я сейчас бы сдался,
Помани кто за собой!
Выйдешь в полночь будто пьяный
И не дышишь – ждёшь и ждёшь…
Тронешь волосы Дианы –
Так всего охватит дрожь,
Будто беды все и боли
Васильками расцвели…
Я любил тебя бы боле
Если б не было Земли!
Я из всех одну планету
Ненавидел и – любил!
Жаль, Володи с нами нету,
Он бы пыл мой оценил.
Он сказал бы: – Этот может!
Хватка у него моя! –
Рядом с ним бы мирик ожил,
И, как лирик, сдох бы я!
В смерти что-то есть смешное…
Как гербарий под стеклом,
Облачат меня в простое,
Обличат меня в пустом.
Люди – дети, как святое
Поднимают над собой
Блеск и холод, – а живое
Молча гибнет под ногой.
Помнишь, гордо как сияла
Ты в прошедшие века?
Как ты Пушкина пленяла
И простого мужика!
- Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна –
Я… не плачу. Я поляны…
Где я? А-а.… Налей вина!
Срамники! Поганцы! Шкоды!
Рассмотрели перед, зад…
Тараканы-луноходы
Твои нивы бороздят.
И венец всему – Засланцы!
(Вытворяют, что хотят).
Ноги свесив, иностранцы
На тебе верхом сидят!
Спета! Спета песня наша!
Без фаты и без колец
Увлекут под звуки марша
С грубым Марсом под венец.
Я с бумагой к… горкомздраву!
В Красный Крест! В О-О-О-ОН!
Я спущу на них управу,
Натравлю на них закон!
Встать бы каждому поэту, –
Чтоб протест, как светлый гимн!
Жаль, поэтов нынче нету,
Может, я всего один.
Он твердил и я про это;
Хоть весь город обойди –
Нет никто.… Да что – поэтов!
Здесь и мяса не найти.
Там, в столицах, жмут на пятки,
Мол, сиди в своём селе.
Мне бы смирным быть и гладким,
А не нервным, как желе.
Что в обозе – то в обузу.
Ах, Луна моя, Луна!
Мне жениться бы на Музе!
И Поэзия одна.
Но… Поэзия – держава!
Хоть совсем не подходи;
Пушкин слева, Пушкин справа,
Пушкин с лирой впереди!
Претенденты всех совцветов
У границ друг дружку мнут;
(Я ходил в Союз поэтов).
Там со средним! – не берут.
В страсти нет авторитетов!
Гром! И камни на меня!
В мире есть лишь два поэта:
Сашка Стариков и я!
Кто судьёй стоит над нами?
Маяковский? Вот печаль!
Тоже мне нашёлся Навин;
Мы его – на букву Ча!
Ай да сукин сын Фурлет!
Маяковский – Навин.
Мне же рифма лишь – поэт,
Как сказал Державин.
Сотрём скромность в потрахи,
Дерзость не наскучит,
И о чём писать стихи
Пусть меня не учит!»
Что творится с душой!
Пьяный визг и хохот.
Это очень хорошо,
Что мне очень плохо.
Вторая часть
«Кто стучится, дверь ломя?»
Лысый.… Не Котовский…
Входит…. Где же стать моя?!
«Това – варищ, Мама – яковский?!!»
Враг язык мой! Брошу пить.
Надо извиняться.
Поздно, чижик…. Будут бить…
Не сретироваться.
Брови – молниями дуг,
Плечи – тучи силищ!
Вот и к тебе пришёл каюк,
Дорогой Михал Василич.
Третья часть
Подошёл в глухой обиде
И хотел меня взашей…
Свой портрет в углу увидел –
Рассиялся до ушей.
Тут и я улыбку вымучил,
Размерсился: «Дорогой!
Как я рад, Владим Владимыч!
Познакомьтесь, вот – с Луной.
Вас не так проходят в школе!
Помню, в классе пятом аШ,
Как любимое до боли
Мы бубнили «Паспорт» ваш.
Про принятие резолюций
Заблудившихся масс
И про «солнце революции»
Узнавали мы от вас.
Слеп глагол в безумстве танца.
Вот и критики зудят….
Вас лицом санэпидемстанции
Утвердили, говорят.
Все ваяют вас в граните
Непохожим, ей же ей!
Вы, конечно, их простите!
В жизни вы куда добрей.
В жизни вот и я – живее,
А стихи мои – как знать;
Гениально не умею
Гениальным подражать.
Трудно тем, кто без союза;
Трудно всем, но нам – вдвойне,
К самодельщикам и Муза –
Баб-ягою на метле.
Нет помочь – берут за глотки,
В стороне ж опасно плыть;
И у нас не то, что лодки –
Ледоколы бьёт о быт.
Нас со временем упразднят,
Чтоб посуду нам не бить…
--------------------------------------
Гуся баснями не дразнят;
Маяковский! Будешь пить?»
Ну, пошла! Пошла гулянка!
Разгорайся, речь-огонь!
У – У – Х! Башка моя – тарзанка.
О – О – Х! Душа моя – гармонь.
Лгут, что счастья не бывает!
Подливаю, не спеша,
И Луна меж нас сияет,
Как невеста хороша.
Говорим про то, про это,
Про любимый всеми край,
О стихах и о планетах,
Про хороший урожай.
И уж, дружбы не скрывая,
С кем-то пью на брудершафт,
Говорю, на стул вставая,
В профиль голову задрав:
«Я поэт большой, хо-о-р-р-роший!
Вот стихи. Вам почитать?»
------------------------------------
Луна хлопает в ладоши.
Маяковский – поучать:
«Что ж, не дурно, взять про воды…
Ну, а где рабочий класс?
Эти, братец, все природы,
Шуры-муры – не про нас!
Ты себя воображаешь
Чуть не спутником Луны;
Солнца свет лишь отражаешь
С оборотной стороны!
Брось поэт свои замашки.
Слёзы мира сердцу дай!
Пой навоз, а не ромашки,
Тучи! Тучи воспевай!»
Я не школьник. Так... Со мною!
Я взбешён: «А ты!.. Да я!..»
Маяковский – уж с Луною,
Напевает: «Ты, да я!…. »
И зовёт её Лусонцей?!
Ну и бабник! Поискать.
Было что-то у него с Солнцем…
Нет! Других с пути сбивать?!!
И как тать я из засады!
Вилку наголо – и в бой!
Но, в пылу обид, с досады
Зацепил за стул ногой…
Вижу – падаю… Промашка!
Пол разверзся подо мной!
И туда я, вверх тормашками,
В ночь и в звёзды головой!
«Караул! Пеналь! Подножка!»
А за мной… Потоп! Обвал!
Сыплют в бездну чашки-ложки,
Доски-гвозди. Сена – вал!
Всё смешалось! В пёстрой смене
Кружат звёзды, месяц и…
И за ними сени, сени,
Сени новые мои!
Всё ревело! В диком хоре
Маяковский хохотал,
Пролетая на заборе,
Мне гримасу показал!
«Не хочу! Не надо ада!
Я уж был там. Дайте рай!»
Что-то кружится из сада –
Налетаю на сар-а-«Ай!»
Что со зрением творится?
И так плохо голове;
Вот Луна с горы катится…
Вот ещё за нею две.
Это как же? Это что же?
Это сколько: … шесть, семь, пять.
Маяковских! Боже, боже!
И просвета не видать.
«Дорогие мои Луны!
Маяковские мои!
Зевсы милые! Перуны!
Отпустите до своих!
Я не Байрон – знаю, знаю.
Сожалею, каюсь, стих,
Всё люблю и принимаю –
Отпустите до своих!»
-------------------------------------
Петухом заря пропела.
Всё затихло. Снег пошёл.
И от белого посева
Стало глупо хорошо!
Утро. Белая округа
В раме дачного окна.
Двое – смотрим друг на друга:
Я – поэт, она – луна.
Тихий свет богообразный…
Слышу голос над собой:
«Человеку нужен разный
свет
И малый, и большой!»
Я погиб! Мой ум затмило;
И, наверно, за луной
Я хотел бы быть любимым
Не для всех, а для одной.
Нету счастья мне дороже,
Если, словом я умел:
Сердце – хоть одно тревожил,
Душу – хоть одну согрел.
Не светить мне вместе с солнцем –
Хоть до смерти песни пой.
Не беда. Допью до донца
И пойду светить с луной!