13. LIBER SCRIPTUS – НАПИСАННАЯ КНИГА
А люди стали к музыке глухи.
И «REQUІEM» послушать будет некому…
Австрийские дрянные петухи
последний твой рассвет откукарекали.
Давно душа явилась в мир иной.
Она там постоянно спорит с Баховой.
А здесь уже неделю проливной,
и, как собака, вымокла рубаха.
Сдал особняк.
Надеялся –
покой
враз обрету, отдавшись воле странствий,
но…
То бумаги нету под рукой,
то музыка теряется в пространстве.
И ничего поделать не могу.
Не слышу, к счастью, рёва канонады…
Пастушки распевают на лугу
весь день свои ночные серенады.
Мой «REQUІEM» почти что завершён.
Три части репетирует капелла.
Когда бы ты на землю к нам сошёл,–
штрих мастера – и всё вокруг запело б!
Что я один?
Сомнения грызут
и не дают, проклятые, покоя!
Закрался в душу затаённый зуд,
и кровь в виски, как в мостовую – кони…
То боли перевесят, как весы,
то вспомню неоконченное скерцо…
И будто бы на ратуше часы,
тревогу бьёт рассохшееся сердце.
Не жизни жаль – вселенского труда.
лишь он не вызывает отвращенья.
Уходим мы колоннами туда,
откуда не бывает возвращенья.
По нашим песням будут знать о нас.
Забудут песни – и прервутся узы.
А песня – то души подспудный пласт,
что на века завязан, словно узел.
И жить легко, не ведая о том,
что будет завтра и что будет после.
Никто тебя не упрекнёт потом,
не перемоет кости на погосте.
Исполнен труд!.. Теперь ты – человек.
Ты выполнил своё предназначенье.
А то, что так промаялся весь век,
имеет ли какое-то значенье?
У книги жизни есть последний лист.
Взята вершина. Я стою на круче.
Там, за стеной, играет юный Лист,
придёт черёд – он музыке научит
своих учеников.
А мне пора.
Останется неколебимым кредо.
И будь благословенна детвора,
идущая за музыкою следом.