Любовник каждую весну
торопится припомнить точно
её сомненья, кривизну
расхристанных ветвей и то, что
их оживит в сплетениях зла,
безмерно для перед зачатием
дорогу, что её везла
каретой в погребенном платье.
Смотри, блюди! А то убьют,
припомнив то, что можно! Срочно
чугунный обнаружив прут
как пояс жизни непорочный.
Всё та же прелесть на ветру,
не успокаивая в Святцы -
бесстрастный Гринвич по утру
и луч, что проникает в карцер.
И запуская корни в сад,
плодя другое измерение,
опочивальнею - фасад
прошу того же быть сомнения.
Не воскрешение,где свят
Храм на крови с горою сходен.
Не плод любви, а берег-сад,
прочнее нет которой сходни...
Люби, блюди пред охраняя
мундир от засухи оконной.
В тени бутонами склоняя
судьбу к ступне своей зелёной.
Не обессудь, ведь самый мир,
ещё оградой тыча в небо
чугунною, вороний сыр
ждёт на устах, где Пушкин не был!
Найти чернила. Взять перо.
Перебродив любые квасы...
И заговаривать хитро
зрачок любви, что яду ясен.
Возвышенных шагов миндаль
весной, переборовшей нервы.
Грехов отпущенных печаль
и слог, перекрывавший плевру!
11июня 2007года