знаешь, я хоть и никогда не была избалована
твоими "сладкаямаленькая" и шпионским "noir",
я попрежнему ноги стираю неудобными туфлями,
и по лужам, хоть в полночь лечу, как на пожар.
ни роз голландских, ни поцелуев французских там и не было,
я велась на немецкое "komm!" и по бедру двумя хлопками,
а до последнего, в бессознании и бессонице, я не верила,
до последнего за голову хваталась руками.
на публике - я "mon cher" или что-то сроднее "mon amour",
на поводке коротком выдрессированый статный дог.
тет-а-тет стал похож на фашистский концлагерь, уже без дрессур.
только "Platz!" в кровати,
за провал -
пинок.
будто над виском дуло огнестрела наставили моей же рукой,
ведусь, как избитая шавка на сахарок.
я поддаюсь, но неисправимо верю, что настанет покой,
что по собственному желанию спущу курок.
ты когда-нибудь, верю, точно изменишься,
будет робкое "miss you"
и уж точно
"прости".
мы ведь оба другого конца ожидали
я останусь с тобой.
Je suis desolee.