Случайный день, обычное привет,
Посредники при встречи - как обычно.
На ней был шелк, на мне в ту ночь вельвет -
И этими сукнами неприлично
Сплелись в несмелый флирт как в лунный свет,
Мы говорили больше о безличном:
Работа, быт, учеба и мечты,
Колени преклонив перед традицией,
Переросли в победы и амбиции.
Мы плавно перешли от "вы" на "ты".
Делились мнением по поводу и без:
Литература, фильмы, живопись, скульптура:
Мы точкою нашли архитектуру,
Отсчета времени и вечности разрез.
Сейчас, гуляя по Москве часами
Совсем один, и не совсем - с друзьями,
Я часто вспоминаю тот ликбез,
Когда бреду по улицам знакомым,
Открытым заново, иль совершенно новым,
Я на себе ловлю той ночи пресс...
Я что-то углубился слишком в лес,
Прошу простить, вернемся же к той ночи:
Мы спорили так рьяно и легко
О готике, барокко, рококо,
Сходясь, однако, вежливо, что мир
Всецело захватил лихой ампир.
А после я ужасно заболел,
Часы прошли, и дни прошли, покуда
Не понял я, что это не простуда,
Но что - признаться сам себе не смел.
Не смею и сейчас, да и не нужно:
Давайте лучше назовем "крепчайшей дружбой",
Чтоб не соврать ни в тоне, ни в полтоне:
Да и любви не может быть сейчас:
Без неотъемлемого - "сцена на балконе".
Что ж, разрешите кончить свой рассказ.
Хотя "закончить" - право, не то слово,
Ведь нет конца у повести моей -
А точность в терминах - все это слишком ново:
Я ж говорю о чувствах прошлых дней.
Прошло пять дней, а может быть, неделя.
Все это, право, впрочем все равно,
Как я сказал подруга менестреля -
Не точность, а богатое нутро,
Которое желало новой встречи,
Ждало, надеялось, писало при Луне,
Сгорало тяжким пламенем в огне
И судорожно пожимало плечи
Без права утопить печаль в вине.
Мысль не нова - все под Луной не вечно,
И вот уж дата встречи скоротечно
Приблизилась как ангел на коне.
И снова споры, жаркие баталии,
Улыбки скромные, нескромные желания
Пронзают воздух трепетно, остро:
Что лучше - анорак или манто,
Перчатки на шерсти или на шелке...
Ах, верно, вам все это все равно,
Должно быть, это выглядит смешно:
Я понимаю, в этом мало толку.
Прошу простить мой нудный стиль письма,
Поймите, я волнуюся весьма.
А после я решил писать письмо.
Довольно длинное, мальчишески простое:
Бравада, мысли, гордость - все пустое,
Хотелось доказать не помню что;
И вышло очень чувственно скупое.
Отправив, я не мог найти покоя,
Боясь, что полетит письмо в окно,
Не распечатанное нежную рукою.
Ах, как бы было мне сейчас легко,
Случись все так, как описал я выше,
Пускай его бы лучше съели мыши,
Или сожгли еретики его.
Прошу меня простить в который раз,
Что слишком долгим делаю рассказ.
В надежде сэкономить ваше время,
Последующие встречи упущу,
Да, и зачем раскручивать пращу,
Которая снарядом ищет темя -
Пуская прошлых дней и мыслей бремя,
Которыми я стыд и страх мощу?
Минуя кульминацию с развязкой
Я предлагаю перейти к концу.
Простите наглость дерзкому юнцу,
Я больше не могу скрывать под маской.
Чем чувственней и трепетней сюжет,
Чем больше вздохов томных, тем балет
Эмоций, вскруженных, как будто бы указкой,
Сильнее прежнего похож на двери в сказку,
Которые отправят на тот свет,
Нарушевшего верности обет,
А я в любви неверный - спору нет:
И говорю совсем не об изменах,
Которые прекрасно на безменах,
Уравновешивают зычный звон монет.
Мне стыд и страх - навечные друзья,
Любить как я - любить без остановки,
Прощая и нападки и издевки,
А после испугаться сам себя.
Себя! В прощении смиренного покоя,
В перинах лежа, на коленях стоя,
За прошлую любовь испепеля:
Неверность - это гордости змея.
Да, как я мог так трепетно, так долго
Сносить упреки, без ответов колких,
Которые - большая часть меня.
И я забыл, ночами вспоминая
Ее обличие и тонкие черты.
Я вычеркнул, как-будто бы не зная,
Я сжег все несгораемые мосты,
Испепелил из головы все встречи,
Забыл все разговоры и все речи,
Детально помня ту, с кем был на "ты".