Под тушью только верхние ресницы.
В безумстве вырваны из книг страницы.
И кто бы знал, как хочется напиться
И выпускать из клеток птиц.
И с памятью на час, на два проститься,
Но снова в утро возвратиться,
Назад себя заставить не проситься,
И милой быть, и плачущей тигрицей...
Такие длинные на верх лестницы.
И так крепки вокруг него границы,
И невозможно подступиться -
И с этим трудно мне смириться.
И остаётся только биться.
Не быть слепой, но эти лица
Все как одно тусклы; его - искрится.
Сломать надежды словно спицы,
И на дыхание его молиться.
А всё к тому, что пред зорницей
Корабль бедствует, кренится;
И за борт выброшены принцы,
И не предвидели провидцы.
Как бег усталой колесницы,
Мне это кажется иль снится?
Что вдалеке восход искрится.
Я знаю. Я смогу наверхсквозь тьму пробиться.