Сука злобная старая воет,
Кровь в боку, в ране рванной, засохла.
Только боль на душе раной ноет:
Чем щенят потерять, лучше б сдохла.
Горемыки куда-то девались,
Даже вой материнский не слышат.
Может быть, уже проголодались
И, скуля, ищут мать, еле дышат?
А вокруг воронье темной тучей
Кружат, жертву себе выбирая,
Словно падаль учуяли, кучей,
Злобной стаей давно выживая.
Мать-волчица в безумье завыла,
Беспокойно в груди сердце бьется.
Потерять тех, кого так любила,
Так от горя душа разорвется.
Ради жизни детей подставлялась,
В гущу леса толпу уводила
И от выстрелов метких спасалась –
От охотника пулю словила.
Кровь в боку, в рваной ране, засохла.
И сильней, чем от боли, мученье,
Чтоб увидеть, покуда не сдохла,
Своих деток, развеяв сомненья.
Вдруг охотники их подобрали,
Увезли, но ужасней, наверно:
Воронье вдруг детей заклевали.
И от мыслей таких только скверно.
Обессилев, упала, завыла,
Сердце биться в груди перестало,
В жилах кровь у волчицы застыла,
Жизнь в глазах, полных слез, остывала.
А волчата с утра унывали:
Им без маминой ласки тоскливо,
Что весь день без присмотра играли,
Им без мамы всегда сиротливо.
Наигравшись под солнцем лучистым,
В чьей-то норке кого-то вспугнули.
И, насытившись воздухом чистым,
В ожидании мамы уснули.
01.10.10г.