как больно видеть эти слезы,
как сердце рвут и плачь и стон!
но смотрит он на строчки прозы,
заставив зреть мораль, закон.
душа его жила в темнице
из предрассудков и речей.
она парила бы орлицей,
но слишком тесен круг цепей.
он был упрям и непокорен,
он всюду видел мрак и ложь,
в словах своих порой нескромен,
спиной готов принять был нож.
он не хотел людских прощений,
он лишь желал, что б одному
на что-то здесь хватило рвенья,
другому - сил или терпенья.
ах, черт бы брал: что и кому!
его любили и хвалили:
кто искренне, а кто-то нет.
как забирали - так дарили,
семь бед и лишь один ответ.
он не был камнем, но был тверд.
не знал пощады - знал прощенье.
как жаль: себя не уберег,
приняв удар судьбы и мщенья.
он свысока взирал на судьбы
и взглядом жег и словом бил,
но не был чужд к мольбам и людям,
так простодушен и гоним.
и разум был его болезнью,
а трусость палачом была.
за это отдавала резью
та рана, что не зажила...
глупец, о как он был безумен
в своих порывах, как в бреду.
и в то же время так разумен
при людях, где-то наяву...