осень вычихнет на асфальт
такой блестящий, престижно гладкий,
снова не о чем тосковать,
но жутко тянет. и туч заплаты
уже растянулись на весь горизонт,
зажали солнце протертым ворсом.
последнего света чуть видный брусок
царапает йодную сетку, сквозь воздух
холодный продравшись до цели едва,
до стынущей почвы, до спящих деревьев.
дрожа, не желая тепло отдавать,
скукожился город. и мы в его чреве
скукожились тоже, свернулись в комок
из хлопка и шерсти (немного из плоти).
укрылись за панцирями домов,
забыв о других, о себе лишь заботясь.
но холод нас выцепит, выцелит в миг
таимое где-то в предсердиях лето
и вырвет крюками, и вынет с костьми,
проткнет сотней игл и порежет на ленты.
и лопнет струна, и порвутся меха,
и зеркало треснет, и рухнет надежда.
и кто-то на самых высоких верхах,
потрёт яро руки: "скончался мятежник!"
но мир развернётся опять, как и был,
так будто прошлись по нему утюгами.
так словно и не был косым и кривым,
он снова упруг, круг(о)л и обтекаем.
и мы не умрём, наша большая часть,
останется жить, потеряв лишь крупицу,
и холод и сумрак, уже не шепчась,
войдут в нас легко, чтоб надолго вцепиться.