Наверно, все так романтично: в осколки – душа, в крови – одинокое сердце
Но на самом ведь деле – похуй, век двадцать первый в фальши и пошлости весь
И тот, кто о «великой и чистой» заикнется на миг будет признан судом иноверцем
А миротворца в подворотне забивают ногами, выбивая эту «благородную спесь»