Снег летел мне навстречу упруго,
Фары резали снег, словно сыр,
Я домой возвращался от друга,
Я у немца – приятеля был.
Мы весь вечер за пивом сидели,
Он пытался Россию понять,
Почему победить не сумели,
Почему в наших матах лишь мать?
Мне ему обьяснить бы толково,
Только нету у немцев тех слов,
Чтоб звучали как русское поле,
Как ему донести этот зов?
Как ему обьяснить, что девчонок,
Лучше наших нигде уже нет.
Как ему обьяснить, что с пеленок,
Мы уж знали, чем пахнет наш хлеб.
Он лишь знал, что в Сибири морозы,
А в Москве есть метро под землей,
А ведь Русь, это тихие зори,
Это жаворонок в небе весной.
Он пытался мне что-то про водку,
Про дороги плохие сказать,
Он с устатку не знал тяжесть стопки,
А дороги лишь надо понять!
Не понять ему русского слова,
Не осилить звон русской души,
Что для русского значит береза,
Или запах душистой ухи.
Что для русского значат дороги,
Заметенные снегом в степи,
Или дома, родного, пороги,
И простое, по-русски, входи.
Он был беден душой, мой приятель,
Ни о чем он уже не мечтал,
Он имел даже собственный катер,
Пожалев его, я промолчал.
Я за пиво сказал ему: Danke!
И теперь я обязан ему,
Но случись что-то в жизни однажды,
Дозвониться к нему не смогу.
И летел снег в лицо мне навстречу.
Я снежинки губами ловил.
Был обычный в Германии вечер,
А я в мыслях Россию любил!