Был дружок у меня, не сказать, чтоб совсем,
Забулдыга и конченый пьяница,
Жен имел, как персидский султан, свой гарем,
Значит, было, чем бабам понравиться.
И всегда, как застолье, брал гитару и пел,
Про ментов и забытых друзьях,
Все считали, что он, срок большой отсидел,
За забором в глухих лагерях.
…
И однажды дружок, как то мне предложил,
Может, выпьем, давай корешок,
И допив свой стакан, знаешь, бросить решил,
Не поверишь, я, правда, браток.
И он мне рассказал, злость и слезы в глазах,
За ребят и за черный тюльпан,
Рвал рубаху, да что мне, что грудь в орденах,
И по новой по краю стакан
…
Не поверил бы я, что по пьянке взбредет,
Развезло, вот и прет паренька,
Вот проспится к утру, и геройство пройдет,
Да с похмелья глоток коньяка.
Он все понял и сверток достал, я не лез на рожон,
Заблестела по граням звезда,
За отвагу медали, крест, пробитый жетон,
А он, забудь, это все ерунда.
…
Усмехнулся и первый аккорд, по гитару запел,
Про владимирский Мишкин централ,
Про конвой по этапу, будто, правда, сидел,
Может правда, но мне не сказал.
Я смотрел на него, а он все пил, не хмелел,
И не ныл, что судьба поперек,
Я молчал, только слушал, и мешать не хотел,
Когда пел он про зону и срок.
…
Что сказать, все прошло, только в горле комок,
И под утро последний стакан,
И сквозь дым первый лучик, скользнул в потолок,
Ты прости, если, что, корефан.
Был дружок у меня, не сказать, чтоб совсем,
Забулдыга и конченый пьяница,
Да вот уехал куда-то, слышал я, насовсем,
Все шутил, что судьба, - баба странница.
19.11.2010 г.