И о Бакунине сейчас
продолжу далее рассказ.
Дворянского, потомок, рода,
в Тверской губернии рожден,
в конце пятнадцатого года
военным стать был убежден.
Из школы, став артиллеристом,
в чине поручика служил,
то, возле Минска, в поле чистом,
то в Польше он два года жил.
События годов тридцатых...
Как мог поляков царь душил,
но территорий, силой взятых,
он пыл борьбы не потушил!
И, кризис польский переживший,
к делам служебным поостывший,
подал в отставку Михаил,
карьеру воина прекратил.
В Первопрестольную добрался,
где философией занялся,
в кружок Станкевича входил,
с Белинским дружбу он водил.
Настолько Гегелем увлекся,
что переехал жить в Берлин,
где о свободе только пекся,
везде стал как в полене клин!
Европа в те года бурлила,
шла революций череда,
в его душе рождалась сила
во всех участвовать тогда!
Он был в Париже и был в Праге,
а в Дрездене он стал вождем,
в большие, малые ли драки,
встревал хоть в ночь, хоть под дождем!
Его влекла одна идея-
для всех славян объединение,
но превратилась та затея
в тюремное уединение.
Пруссаками приговоренный,
он головы, не отсеченной,
пред ними гордо не склонил
и дух бунтарский сохранил!
Пожизненное заключение
ломало всяческое мнение.
Его австрийцам выдают,
по разным крепостям суют,
вершат суровый приговор:
к стене прикован он как вор!
Так дважды на смерть обреченный,
он дважды был судьбой спасенный
и новоявленный мессия
был выдан Австрией России.
Пророк у нас всегда ценим,
а значит властью гоним!
И Михаила в равелин
царь тот же самый помещает,
где Батеньков, тот исполин,
царям убийство предвещает.
Судьбы несчастной эстафету
от Гавриила Михаил
в то время уж не подхватил,
поскольку злую участь эту
царь Батенькову заменил
на поселение в Сибирь.
Лет через двадцать гнев сменил,
чем проявил натуры ширь!
Бакунину вновь отомстил
и в Шлиссельбурге разместил,
а, чтоб в тюрьме тот не скучал,
да на своих друзей стучал,
царь Михаилу предложил,
чтоб на бумаге изложил
он жизни исповедь свою.
Но что в ответ он шлет царю?
Трактат о праве крепостном!
(Царю все показалось сном)
Где отрицательных сторон
и весь громаднейший урон
Бакунин верно подчеркнул,
себе свободу зачеркнул!
"Жандарм Европы" умирает,
свой трон он сыну оставляет.
Родня перед царем хлопочет,
но он Бакунина не хочет
из крепости освободить.
Но, доктор начал находить
у Миши сердца ожирение,
что невозможно промедление!
Учитывая врачей мнение,
царь прерывает заключение.
Так Михаил в град Томск прибыл
и здесь успел оставить след
(хоть и совсем недолго был)
женился в сорок с лишним лет.
Давал уроки языков
для местной знати, но сынков
они совсем не привлекали,
зато двух дочек увлекали.
Квятковских дочери- Антонии
предложил сердце в первый раз,
чтоб жить с ней в мире и гармонии,
но от отца имел отказ:
"Поскольку ссыльнопоселенец,
то общество осудит нас,
да прав дворянских всех лишенец,
вдруг царь простить не в силах Вас?"
Но случай любящим помог-
их все-же в церкви обвенчают,
то Муравьев устроить смог,
кого Амурским величают.
(Он губернатором Сибири,
Восточной, был десяток лет
и его подписи затмили
Нерчинского позора след.)
В Иркутск он ехал из столицы
и Томск, конечно, посетил,
на день решив остановиться,
племянника здесь навестил.
А в это время Михаил
себе уж домик прикупил:
одноэтажный, деревянный,
был полумрак в нем постоянный.
Столь низки были потолки
и окна к полу опускались,
что книг, не смертные полки,
лучами солнца не касались.
Что мог он видеть со двора?
Как вниз спускается гора.
Та Воскресенская гора,
что городу дала начало
и в колыбели Томск качала,
пока на то была пора.
Пологий скат у горы той
переходил в обрыв крутой.
Так что же сделал Михаил?
Блз дома он цветник устроил,
весь вид вокруг перекроил,
дорожками благоустроил,
а склон деревьями покрыл
и наготу его прикрыл.
Вернемся мы к делам сердечным,
что позабыли так беспечно:
Граф Муравьев к отцу явился,
Квятковского он дух сломил
и на посулы не скупился-
досыта сказкой накормил!
Ну, а на свадьбе Михаила
он был посаженым отцом,
самым влиятельным лицом,
конечно кроме его милой!
В честь молодых дан "пышный" бал:
огнями домик засверкал,
близ дома плошки разместили
и мостовую осветили.
Да, время не замедлит ход,
здесь прожили они лишь год.
Общественными же делами
Бакунины не занимались,
но на себе не замыкались-
к ним гости приходили сами.
Для избранных у них всегда
стоял к обеду стол накрытый,
едал Потанин знаменитый,
совсем молоденький тогда.
А поступить в Университет
мечтал Потанин много лет.
И смог настолько вдохновиться,
светом учения заразиться,
готов пешком идти в столицу!
( В лаптях! Такое Вам приснится?)
Для избежания мучений
Бакунин сто рублей добыл
и будущий сибирский гений
с обозом злата в путь отбыл.
Вот так с Бакунина руки
и обрели сибиряки
того, кого я (без вопросов)
зову "Сибирский Ломоносов".
Тут дядя сильно расстарался-
в Иркутск Бакунин перебрался.
Чем средств добыть для пропитания?
Но есть Амурская компания,
ему работу предложила
и в том немало услужила.
Но жил надеждой он одной-
о возвращении домой!
Настал шестьдесят первый год,
чуть-чуть вздохнул крестьянский род.
Тут Муравьев пост оставляет
и вдруг Бакунин понимает:
ему свободы не видать!
И из Сибири деру дать,
коль царь другого назначает,
замыслил он и получает
добро уехать по делам...
В Америку сбегает сам!
Опять "апостол разрушения",
монархий всяческих крушения,
кипучей деятельностью занялся,
как в Лондон к Герцену добрался.
По разным странам вновь кочуя
он спать Европе не давал
и, искры революций чуя,
их с новой силой раздувал!
В Швейцарии скончался он,
прервав набатной жизни звон.
Что видим мы? Могучий дух,
который в тюрьмах не протух,
снискал поклонников немало
и жизнь в Европе лучше стала.
Так почему же для России,
где духи прорастают сии,
есть доля в принципе одна:
Сибирь, котомка да тюрьма?
(Далее 5 глава о Потанине)