Арестовали женщину-еврейку
За тёмные как-будто бы дела.
И целый день неведомою сплетней
Квартира коммунальная жила.
- Она такая!
- Нет, она сякая!
Как говорится, не из рода – в род.
Словам несправедливым потакая,
Вал возмущенья бешено растёт.
А я сижу безмолвно под скамейкой,
Ещё совсем невинный шпингалет.
И понимаю – плохо быть еврейкой,
Такому оправданья даже нет.
Безумствует кассирша тётя Валя,
Вся в кольцах-украшениях сама:
-Мы воевали,
Кровь мы проливали,
Они же ели хлеб наш задарма.
Евреи – ну, какие там солдаты?
Лишь думают, чего бы им урвать.
Они всегда и всюду , виноваты! –
Сорвали с губ запретную печать.
А поезд приходил во тьме полночной,
От стонов одуревший медсанбат.
И мамочка моя устала очень,
Выхаживая раненных солдат.
Там не было ни норки, ни лазейки,
Чтоб спрятался – и вот уже спасён!
Никто не думал, что она еврейка,
А доверяли ей и жизнь, и сон.
Зато на кухне пылко толковали,
Еврейские склоняя имена.
И перстни на руках у тёти Вали
Сверкали, как неясная вина.
Р.Маргулис.