Голуби клюют шелковицу
В парке детства моего,
Обступили и знакомятся:
Равнодушных – никого.
Мечутся, толкают слабого –
Благородство не в чести,
Земляной клокочут жабою –
Гнет желанья не снести.
Ягоды, о землю битые,
Лишь ленивый не берет,
Промышляют будто мытари -
Птичий кормится народ.
Цветом грозно-фиолетовы,
Зелень оттенив травы,
Попадут июлю в летопись
Точкой знойной синевы.
На пеньке ворчунья-горлица
Назидает – смертный грех,
Солнцем до краев наполнившись,
Плотских требовать утех.
Словно птица, к жизни жадная,
К радостям ее простым,
Не задумываясь – ладно ли,
Их желала – не простить.
И любила… Как насытиться!
Точит душу злая муть,
Ряд возглавлю отравительниц,
Что себя на части рвут.
Жадностью душа отравлена,
С ней любви не по пути,
В ржавчину страстей оправлена,
Свято место где ж найти?!...
Сладостью саднит шелковица,
Соком наполняя рот,
Счастье приторно обходится,
Мне, рожденной для невзгод.
И слезу смахнув, ведь сильная,
Поверну разлуку вспять:
По судьбе ей выпасть с ливнями,
Что когда-то зашумят.
Каблуком растертой, смятою
Не бывать мне по судьбе,
Я воскресну. В сердце спрятано
То, что не узнать тебе.