В моих мыслях давно отпечаталась лживость эпохи,
В моем сердце огромная черная жаба сидит.
Она жадно сосет из души моей чистые соки,
И когда-нибудь высосет все и в дерьмо превратит.
В моих жестах присутствует страх обреченного зверя, –
Я бреду наугад, разгребая все это дерьмо,
Понимая, что там, перед страшною адовой дверью
Суд воздаст за грехи и поставит чумное клеймо.
У меня на губах вкус соленый запекшейся крови,
У меня на душе боль за муки огромной страны,
Я уже не живу, переполненный весь этой болью,
Я лишь жалкая плоть за свои и чужие грехи.
Чем же я виноват перед вечным судом, мой Создатель?
Уж не тем ли, что долго тянулось рожденье мое,
Уж не тем ли, что с грешной Землею столкнулся некстати,
А, столкнувшись, поверил, что это творенье Твое?
Уж не тем ли виновен, что мне с колыбели печальной
Заучить наизусть приказали что делать, как жить,
А все прелести мира попрятали и оболгали
Те, кому ты доверил к прозренью меня проводить?
Уж не тем ли, что это прозренье пришло слишком поздно
И, лишь грешной душой ощутив Мироздания смысл,
Я увидел, как мир, где я жил, на куски раскололся,
А другой из кусков этих мир мне уже не сложить.
Так услышьте меня все пропащие и все святые:
Все вы также виновны, и святы не больше меня,
И никто не прощен, и никто покаянья не принял,
Потому так страшна и уродлива эта земля.
05.08.1991