Он в двадцать третий раз за последнюю дюжину минут взглянул на её фотографию. Сделав последнюю затяжку, выпустил струйку дыма и утопил бычок в стакане со вчерашней колой. Слегка погрыз колпачок ручки, взял со стола последние четыре листа бумаги, книжку потолще, и уселся в кресле поудобней, подобрав ноги под себя. Мысли посещали его одна за другой. И не успевая их ловить и обдумывать, он принялся за писанину.
4етыре страницы.
Страница 1.
Элен. Мама говорит, что дала мне такое имя в честь бабушки, будто это наша семейная традиция. Будто маму назвали Элизабет оттого, что мою прабабушку так звали. Однажды мы с мамой навещали её. Она живёт на кладбище, и на её двери было написано «Барбара Вильсон», а не Элизабет Вильсон. Вильсон - это и моя фамилия тоже. Я долго топала ногами, а мама то и делала, что промокала платком глаза. Мы стояли очень долго, но прабабушка нам так и не открыла. О бабушке я ничего не знаю, ни разу её не видела, даже на фотографии, ни разу не слышала, даже в записи. Я считаю, что имя «Элен» мне досталось от героини сериала известного в первой половине девяностых годов. Мама упоминала, что это один из её любимых сериалов. Элен была высокой и высокомерной блондинкой, очень красивой. Может и я когда-нибудь такой стану. Однажды какой-то мальчишка сказал, что я высокая, назвал меня «шпалой» и показал язык. Я ответила, что он «дурак», что по шпалам катаются поезда, а у нас есть машина.
Позже, когда мама объяснила, что такое омонимы и что машина есть не у нас, а у неё, я стала замечать, что я немного выше всех своих подружек. Многие женщины из моего родного городка смотрели мужчинам в глаза, не поднимая голову, ведь это не противоречит законам Остина?! Просто я выглядела чуть старше своих сверстниц. Кого-то это раздражало, кто-то хвастался тем, что у неё есть подруга такая, как я.
Моя мама очень любит «путешествовать», а ещё больше любит жечь за собой мосты и другие сооружения архитектуры. Последний переезд состоялся пару месяцев назад, в конце рабочей недели. Мы жили в закрытом автобусе на окраине Джексона, штат Канзас. Над одной входной дверью висело объявление «автобус может вместить в себя тридцать шесть (зачеркнуто), одну (зачеркнуто), три персон». Джексону, владельцу бывшего транспортного средства, удалось настоять на том, чтобы ирландский сеттер жил, питался и ходил в туалет исключительно на улице. Ирландский сеттер - единственный друг, с которым мы не прощаемся, уезжая на новое место, мы берём его с собой. Я назвала его «Чарли». Вторая дверь автобуса была закрыта на цепь с огромным замком, напоминающим канализационный люк. В автобусе были три перегородки. За ними прятались две комнаты и почти кухня. Мама и Джексон часто запирались в одной из них, и оттуда доносилось множество звуков, но всё заглушал скрип кровати. Я довольно долго знаю маму, поэтому я не пугалась подобным вещам, я старалась не обращать внимания или выходила поиграть с Чарли. Мама называла это «гражданским браком». Остальное время Джексон обычно проводил перед телевизором, а мама за день оббегала с полдюжины кварталов в поисках работы. Она ласково называла Джексона Гэри (один из пяти Джексонов), а он называл её пусечка (видимо, одна из пусечек). «Что у нас сегодня на ужин, пусечка?» - обычно спрашивал он. «Как всегда, Гэри, Миллер и сэндвич с запахом твоих грязных носков» - отвечала мама и выходила на улицу в надежде услышать пару новостей, чтобы было о чём поговорить за ужином. Она закуривала сигарету и опиралась на свой красный Додж Лансер пятьдесят восьмого года. Иногда казалось, что она любила машину больше всего на свете потому, что это так и было.
Так вот, пару месяцев назад, в конце рабочей недели мама была в одном шаге от работы воспитательницей в детском саду и в двух шагах от самого невообразимого ныне реальносуществующего ада, жители которого дети, а дети, как известно, в большинстве своём бывают похуже чертей. Мама вернулась домой с улыбкой и бутылкой Хайникена. «Если она перешла на дорогое пиво,- подумала я,- значит деньги скоро должны будут сыпаться на нас с небес». Я играла с Чарли. Мама спросила: «Где Гэри? У меня есть для него новость!». «У Гэри гражданский брак с пусечкой (видимо, ещё одной из…)»- ответила я. Улыбка исчезла с маминого лица, она открыла дверь ногой, что-то громко орала, послышался звон битого стекла. «Это тебе за меня!- удар,- это за три месяца прожитых впустую!- ещё удар,- а это за бутылку Хайнекена!». Мама выскочила из автобуса с чемоданом и канистрой бензина. «Гори в аду!»- с этими словами она облила транспорт, прослуживший нам домом три месяца, и подожгла его. Я взяла Чарли на руки, и мы залезли в Лансер. «Снова путешествие!»- подумала я. Мама залезла следом, и мы тронулись. В окно я увидела, как Гэри выбежал из автобуса в одеяле и с битой. Следом выбежала голая пусечка. Они что-то кричали, но нам уже было всё равно. Работа воспитательницей больше маме не грозила, правда неизвестно, кому больше повезло; ей или детям.
В машине валялись диски Элтона Джона и Джонни Кэша по одному на каждого и 2 альбома Кренберис, дырявый мячик, подписанный Джимми Коннорсом, пятикратным победителем открытого чемпионата США по теннису, служивший теперь косточкой для Чарли, книжки: «Руководство по эксплуатации мужчин» и мои любимые сказки о нахальных янки и принцах на белых конях, пара блоков сигарет, бутылка виски под маминым сиденьем и фэйковое водительское удостоверение.
Подобные истории происходили примерно каждые полгода. Так мы исколесили весь Техас, Оклахому, побывали в Канзасе, и теперь направлялись в Глендейл за Аризонской мечтой.