Хоронили таких за церковной оградой
Где собаки дрались, где росли лопухи.
И священник не пел, не кадил – и не надо:
Этот грех заслонял все другие грехи.
Ничего не понять: в жизни всяко бывает.
Может, злая судьба слишком сузила круг.
Может, самоубийц сам Господь убивает,
Да не хочет смотреть на дела своих рук.
Что рожденье и смерть? – Ничего. Но дорога
Между ними! Ах, могут вместиться сюда
Жизнь моя. Русь моя! Отрицание Бога!
В вешнем озере синие слезы – вода,
В вечном небе – трезвучья – наречия птичьи.
И бревенчатый дом! – Что рожденье и смерть?
У людей есть нелепый и странный обычай:
После жизни – любить, после смерти - жалеть.
А в обычае этом есть горькая правда:
Лжем себе – и не верим другим, как всегда.
А считаем по осени, как за оградой,
Начинают тянуться к закату стада.
И ему полагалось лежать за оградой,
Искупая безродностью чьи-то грехи.
На завалинке, в золоте райского сада,
Бог читает, читает, читает стихи.