КЛЕТКА.
Сметает пыль по старому селу
Бродяга-ветер, словно пёс бездомный,
Ревниво охраняет тишину
У трёх дорог его собрат голодный.
Поводит носом запахи с дворов
Где старики одни давно остались.
Молочный дух, подоенных коров.
Кудахчут куры, да курлычет аист.
В Мордовских избах чисто и светло,
Семян тыквЯных запах сладковатый.
Лишь русской хате здесь не повезло –
В ней тяжкий дух, звериный, не крылатый…
А ведь считалось – справное жильё,
Зажиточный мужик его поставил,
Но время жадно требует своё…
Пусть даже мастер на века оставил.
Тут, на краю Мордовского села
И началась трагедия души.
И пусть давно она произошла,
Я расскажу, а ты уж сам реши…
Теперь не помнят даже старики
Когда тут поселились Токарёвы.
Василий с Акулиной - кулаки,-
Решил НКВДешник участковый.
1.
А если так – комиссия пришла,
Хозяина чуть-чуть не застрелили…
Забрали всё, что было со двора,
Да всё ж не густо… Ладно, отпустили.
Поднялась снова крепкая семья,
Три дочки народились всем на диво,
Без устали трудились до темна,
Всё получалось прочно и красиво.
С молитвы начинали новый день,
Перекрестясь, молитвой завершали,
И с верой в Бога светлою своей
О лучшей доле для детей мечтали.
Быть праведным не просто средь людей,
Живя богаче, лучше ты не станешь…
Завидовали злобно, без затей.
Когда настигнет горе – знать не знаешь.
Случалось счастье, и невзгоды дни,
В сороковые фронту помогали.
В труде, постах, молитвах годы шли
Но слова «месть» себе не позволяли.
Война не стёрла старой раны след,
Судьба опять подбросила кручину:
Сын особиста через много лет
Влюбился крепко в младшую дивчину.
2.
Запрет отцовский строг как приговор –
Их дочери не быть невесткой татя!
Гадают люди, может быть с тех пор
Идёт отсчёт о, якобы, «расплате»?..
Ещё гадают, будто бы в те дни
Мария, так девицу величали,
Испив студёной той святой воды,
Начало положила для печали…
И вовсе слухи ходят до сих пор –
Красавицу тогда заворожили.
В наряд её закутанный топор
С проклятьями в болоте утопили…
Нам нету смысла думать, да гадать,
За что была ниспослана кручина, -
Стал потихоньку разам пропадать…
Всего-то в двадцать! Бедная дивчина!..
Настолько разболелась голова,
Что девушка от боли в крик кричала.
В Саранске всё решили доктора –
Её теперь «психушка» ожидала…
Ходили к бабке, чтобы порчу снять,
Знахарка на беду не повлияла.
А силой чёрной злые козни гнать
В семье боголюбивой не престало!
3.
В бараке зарешёчено окно,
Больничный запах… страшные больные!..
Ей за неделю стало всё равно,
Что дальше будет… только бы не с ними!
Когда отец приехал навестить,
Призналась, как на исповеди в храме:
- «Сбегу от сюда! И не буду жить!
Вези меня домой обратно к маме!»
Он не допустит грех на душу взять –
Самоубийство и его коснётся!..
Нет времени ни думать, ни гадать
Чем дальше это горе обернётся.
Привёз в село испуганный отец
Больную дочь домой под сенью ночи.
А что с ней дальше делать , наконец,
Могли себе представить смутно очень.
Где православным отыскать ответ? –
Лишь в храме Божьем – истина гласила.
Уходят силы, да и время нет…
Семья попа с поклоном пригласила.
На всё был дока деревенский поп
Он знал о многом, отвечал степенно:
- Сдаётся мне, в неё вселился тот,
Кто всех сгубить нас хочет непременно!..
4.
- Нельзя в ней бесу силу набирать!
Воды поменьше, и похлёбки малость.
А коль бросаться станет и рыдать -
Молитесь дружно, чтобы зло унялось…
Быть может, не изыдет Сатана…
Увы, теперь вы тяжкий крест несёте!
Её и нечесть пусть хранит тюрьма…
А вы её молитвами вернёте!
Врачей теперь не стоит даже звать ,
Уколы и лекарства – не от Бога!
Лишь Бог даёт нам жизнь, и коль страдать
Решать Ему! У всех своя дорога…
Отец за день построил в доме клеть,
Приделал крепко доски половые.
Быть может, суждено здесь умереть
Его дочурке с Дьяволом отныне…
Напротив – вся стена под образа!
Взирают лики строго и блаженно.
От этих взоров спрятала глаза –
Смотрела в пол бездумно и смиренно.
В беде совету внемлет и мудрец.
Невежество корить – пустое дело.
Не тем советам с горя внял отец…
Обрёк родных на подвиг неумело.
5.
Боролись с бесом целою семьёй.
Морили жаждой, есть ей не давали,
Кабы не чёрт сидел, а кто другой,
Он эти муки вынес бы едва ли!..
Безжалостно болела голова,
Они спиною к клетке становились,
Молилися с колен на образа,
Боль не проходит, яростней молились!
Всё, что скопили праведным трудом
Святым местам и храмам отдавали.
С годами становился страшным дом,
Не то, что люди!.. Рядом скот не гнали!..
Отец святой, степенный Феофан,
Участье тоже принимал молитвой.
Заказ семье на свечи оставлял,
И вдохновлял их речью самобытной:
- Судьба её –однажды стать святой,
Блаженной, за мучения в награду!..
А за решёткой девушка с косой
В домашней клетке билась об ограду…
Прошли года, и вот прибрал Господь
Родителей её в теченье дня.
Поблажкой этой , маленькою хоть,
Их наградил за праведность любя…
6.
Священник исповедал стариков
В последний путь , пред Господом в тиши.
Наказ отцовский сёстрам был таков:
-«Боритесь с бесом, чтоб её спасти!»
Теперь заветы предков – не указ,
Как страшный сон, не помнят и не чтут.
Но с твёрдой верой просьба, - как приказ!
Ослушаться немыслимо! Придут...
Придут во сне… С проклятием придут…
Завет напомнят, и не убежать!..
Душа чиста коль праведно живут.
Почётно волю предков исполнять!
Тянулись ночи, пролетали дни,
На смену лету осень настаёт.
Звучит молитва, сёстры как могли,
Тюремщицами стали в свой черёд.
Свалялись косы в космы за спиной,
В глазах сознанья стало не видать.
А с тем сознаньем зверь в душе больной,
Казалось сёстрам, начал исчезать.
Метался в женском теле только дух,
Бубнил бессвязно, или мог кричать,
Порой слова, пришедшие на слух,
Пророчествами стали называть…
7.
Без остановки служба день и ночь,
Страницы книг истрёпанных святых,
Молились сёстры чтобы ей помочь.
И в жертву принесли себя самих.
Одна вдовой жила без мужика,
Другая старой девою осталась.
Был проклят сын… за то что иногда
Воды ей приносил напиться малость.
А за порогом радуга цвела,
В селе три поколения сменилось.
На мрачный дом косилась детвора,
И смутно знали – что-то там случилось…
Подружки в прошлом – бабушки давно,
О Марьке двадцать лет не вспоминают.
Есть в доме тайна, знают всё равно,
Но каждый на свой лад перевирает.
Сорок семь лет продлился страшный плен,
Затворница семью пережила,
В душе не наступило перемен,
Осталась клетка домом, как была.
Пришла пора последней умирать.
И завещала средняя сестра,
Чтоб младшую не смели отпирать…
И пить нельзя, а так… смочить уста!
8.
Ту эстафету принял человек,
Учительница сельская простая,
Кто был воспитан в наш безбожный век.
Лишь добротой на ласку отвечая.
Она тихонько к клетке подошла,
Из темноты, не тронутое светом,
Как мел лицо усталое нашла,
С глазами в пол смотрящими при этом…
Когда из клетки распахнулась дверь,
А дверь из хаты за порог звала.
Старушке было семьдесят теперь…
И ничего от жизни не ждала.
Её тихонько вывели на двор,
Она не стала биться и кричать,
Обратно повернулась не в укор…
Вернулась в клетку, чтобы доживать.
С лица эмОций след исчез, давно
Луч солнца белой кожи не ласкал,
Взгляд смотрит вниз, и кроткое оно,
Казалось, для иконы идеал!..
Так, как-то вышло, через много лет,
И для неё любовь пришла земная,
Пришла забота, завтрак и обед,
Река любви без берегов и края…
9.
Бессвязны речи пробуют понять,
В словах пророчеств тайну узнавая,
Никто не в праве смеху подвергать,
Она Блаженна и, как есть святая…
Отец Василий, что принял приход,
Живых святых уверен не бывает.
- «Вот подождём, когда она умрёт…
Там и посмотрим…»- просто рассуждает.
Пол века пост и света не видать!
Стена напротив – свечи с образами.
Молитвой жить, питаться и… дышать!
Предпочитая пол перед глазами…
Где - подвиг веры, где - садизм простой,
Благие жертвы во души спасенье.
Пол века заточенья за спиной!
И что молитва - зло , или лечение?..
Да, говорят, что стали чудеса
Происходить за клеткою дубовой:
Спадает снова девичья коса
На грудь дивчине стройной, чернобровой…
В коварном свете узкого окна,
Пол века сбросив, словно и не было,
Стоит двадцатилетняя она!..
Но, то виденье только смерть сулило.
2006г.
10.
.