Октябрь... октябрь...
Вольно или невольно стал его памятью.
Еще одним листком его.
Я могу, если надо, срываться и падать;
и поэтому могу быть его грустью.
Ветер, почуяв мою хрупкость,
сильнее гонит в спину;
от кромки города отрывает грубо.
Я лист почти наполовину,
падение – это другая жизнь,
сейчас много листьев летит к земле,
и я с ними лечу.
Там у земли другая жизнь,
сон под шубой снега;
а пока шуршат листопады, и много пыли,
можно утешать себя,
думая, что так падает время,
и что было много любивших нас
и кого мы любили.