К северной стене пробились к вечеру. Коксов опустил кирку, уселся на камень, вытер лоб тыльной стороной ладони, улыбнулся застенчиво.
-Оксана Евгеньевна, можно закурить?
Оксана Свириденко поправила волосы; ее сиськи, выглядывающие из выреза топика, завязанного узлом в районе пупка, белели в свете факела. Коксов отвел глаза.
-Курите, Леонид Романович.
Коксов достал сигареты, закурил.
-Оксана Евгеньевна?
Свириденко оторвала глаза от испещренной иероглифами стены и посмотрела на напарника.
-Как вы думаете, это все правда?
-Что правда?
-Ну, что рассказывают про него?
Оксана усмехнулась, дотронулась рукой до изображенного на стене фаллоса.
-Леонид Романович, вы же сами знаете, что неправда.
Коксов почесал бороду.
-Да, знаю. Однако, они же в него верили, как в божество. Неужели, вы не испытываете ни малейшего трепета, находясь здесь, у его гробнице? А, Оксана Евгеньевна?
Свириденко, казалось, задумалась.
Коксов затянулся сигаретой, разглядывая барельеф на стене.
Это было нечто древнеегипетское, а вместе с тем, с изрядной примесью сталинского ампира. Люди с головами птиц перемежались с пятиконечными звездами, и пышнотелыми колхозницами, точно младенцев, держащими на руках снопы пшеницы. Барельеф изображал процессию, направляющуюся к пирамиде, увенчанной кремлевской звездой. Кроме птицеглавов и колхозниц, в процессию входили весталки храма Амона в широких и длинных (до пят) одеяниях, оскопленные юноши (голый низ, сверху — костюмчики воспитанников суворовского училища), сакральные проститутки, одетые, как героини фильма «Интердевочка» и с соответствующими прическами, горгонообразные старухи, несущие в левых руках собственные непричесанные, сморщенные головы, благообразные старцы с длинными любовно расчесанными бородами, и эрегированными членами, к которым припали головами люди в военной форме, евреи - гермафродиты, несущие на руках иссеченное дамасскими клинками тело Ясира Арафата, карлики с распоротыми животами, в которые вставлены электрические экономичные лампы в 100 ватт. За пирамидой - сидит некто, чье лицо скрывает пятиконечная звезда, однако, над звездой видна головка исполинского члена, с воткнутым в каналец свернутым трубочкой Планом Расширения Московского Метрополитена за 1976 год. Некто обнимает пирамиду таким образом, что на ребрах пирамиды видны его ладони, а у подножия, - крупные босые ступни с испещренными грибком ногтями.
Что-то пробежало по руке, Коксов невольно вскрикнул.
Жук-скарабей.
-Ах же дрянь ты этакий.
Леонид Романович сбросил жука на каменный пол и раздавил. Поднял глаза на Свириденко.
-Оксана Евгеньевна.
Женщина встрепенулась.
-А?
-Вы мне так и не ответили.
-Простите, Леонид Романович, я … я отвлеклась. О чем вы спросили?
-Я спросил, Оксана Евгеньевна, - несколько обиженным тоном сказал Коксов. - Испытываете ли вы трепет, находясь у гробницы Члена Партии?
Оксана Евгеньевна засмеялась, обнажив ряд белоснежных зубов.
-Леонид Романович, о каком трепете вы говорите?
Коксов отчего-то смутился.
-Ну, как же, все-таки божество, на него полстраны молилось...
-Ах, вот вы о чем.
Оксана Евгеньевна полезла в подсумок, вынула фотоаппарат.
-Нет, Леонид Романович, такого трепета я не испытываю. Все-таки Член Партии — мертвое божество.
Она усмехнулась.
-Да, мертвое. Но трепет исследования, который, вероятно, испытал Шлиман, я ощущаю. Давайте, однако, работать, Леонид Романович.
Свириденко принялась фотографировать барельеф.
Оксана Евгеньевна соврала Коксову, которого всегда считала человеком, как минимум, недалеким, а то и просто глупым.
Она испытывала не только исследовательский трепет.
Свириденко сфотографировала фаллос, повернулась к Коксову.
-Леонид Романович, - ее лицо стало строгим до сердитости. - Пора.
Коксов потянул фаллос, легко скользнувший вниз, точно был выполнен не из камня, а из металла, и регулярно смазывался. Над рычагом надпись на древнеегипетском: «Не гнушайся».
Свириденко дышала тяжело, ее сиськи вздымались, на коже выступили капельки пота.
В подземелье до поры до времени было тихо, но затем послышался скрежет камня, похожий на урчание тасманийского дьявола. Стена с барельефом медленно поползла вверх. Посыпалась пыль.
Коксов чихнул, Оксана Евгеньевна натянула на лицо свитер.
Стена поднялась до потолка, замерла. Сережет прекратился. Осела пыль.
-Боже милосердный, - охнул Коксов.
Оксана Евгеньевна издала особый звук, знакомый лишь ее мужу, Олегу Аркадьевичу.
Они увидели золотой ***, покрытый россыпью бриллиантов, торчащий из бронзовой головы Брежнева, узбекские ковры, кавказские кинжалы на стенах; стеллажи, уставленные трехлитровыми банками с этикетками «Огурцы соленые. Производство Крымтеплица» и заспиртованными младенцами, сморщенные тельца которых опутали белые корни лука; статуи совокупляющихся пионеров; статуи совокупляющихся рабочих и колхозниц; статуи совокупляющихся Ленина и Сталина; сырки дружба, все надкушенные, черные от плесени; чучела крокодилов; велосипеды «Орленок» на которые взгромоздились насилуемые футболистами тбилисского «Динамо» карлицы; костюмы космонавтов с самими космонавтами, истлевшими до костей; зарезанные латышскими егерями тридцатилетние девственницы; работники магазина «Елисеевский» в венецианских масках, с весами и счетами в руках, а так же с пучками свежего лука-порея, вставленными в анальное отверстие; студенты-отличники философского факультета МГУ с видами на хорошую работу и отдельную двухкомнатную квартиру в Черемушках; клиторы фригидных работниц КГБ, стимулировавших оргазм во время коллективной оргии на Лубянке; замороженная сперма участников 18 Олимпийских игр в Лейк-Плесиде; отрубленные головы всего актерского состава фильма «Иваново детство»; надутые до критического предела презервативы с разноцветной надписью: «Вставай»; евреи, жарящие на костре печень Солженицына...
Посреди всего этого великолепия стоял золотой гроб, усеянный свежими розами, выращенными юннатами Всесоюзного Детского Лагеря Артек и отрубленными мизинцами швей-мотористок фабрики «Ударница» города Чугунова Смоленской области.
-Вот это да, - охнула Свириденко, подойдя к гробу. - Коксов.
Леонид Романович приблизился, засмотрелся завороженно на лежащую в гробу мумию. Это был невысокий человек с аккуратно расчесанными волосами (пробор; расческу при расчесывании подставлять под кран с горячей водой); в узкополой, серого цвета, шляпе. Белая накрахмаленная рубашка, синий галстук, костюм-тройка того цвета, что и шляпа. Ботинки из натуральной кожи коричневого колора, с подбитыми задниками. Из кармашка на груди выглядывает позолоченная шариковая ручка. Руки протянуты вдоль туловища, между указательным и средним пальцами правой руки воткнута красная книжица. Ширинка расстегнута, уд лежит на боку; яйца отрезаны.
-Член Партии, - выдохнул Коксов, протянув руку. Свириденко схватила его за рукав.
-Леонид Романович, не трогайте ничего.
Оксана Евгеньевна приблизилась к золотому хую.
-Надо же. Здесь золота на пару тонн...
-Сомневаюсь, что артефакт полностью золотой, - Коксов шмыгнул носом.
Свириденко усмехнулась, дотронулась до золотой головки.
Рокот камня донесся откуда-то снизу. Оксана Евгеньевна вскрикнула.
-Что за поебень? - пожал плечами Коксов.
Со стены сорвался китайский кинжал и упал, срезав Леониду Романовичу часть лица. Черная кровь хлынула на пол.
Оксана Евгеньевна отступила, глядя на конвульсирующий труп напарника. Она постояла, прислушиваясь к доносящимся из горла Коксова хрипам, затем шагнула к гробу.
Жук-скарабей пробежал по желтому лицу Члена Партии, исчез во рту мумии. Свириденко наклонилась и лизнула *** мумии, осторожно, так, чтобы усохшая плоть не треснула. Но плоть не была усохшей. Язык Оксаны Евгеньевны ощутил податливость живой плоти. Хуй мумии стремительно увеличился в размере, медленно поднялся, дрогнул, багровея, как ученик перед строгой, но красивой училкой. Свириденко завороженно наблюдала. Член Партии пошевелился, сел в гробу, не выпуская из рук красную книжечку. Оксана Евгеньевна подалась вперед, беря в рот хуй. На ее голову легла сухая рука, в волосы вцепились пальцы. Свириденко застонала, ощущутив давление, погрузившее хуй в ее горло, так, что она на мгновение задохнулась. Член Партии за волосы поднимал-опускал голову
Свириденко до тех пор, пока язык Оксаны Евгеньевны не ощутил подрагивание ***, готового выстрелить семенем.
Член Партии отпустил голову Оксаны Евгеньевны, отстранил женщину, тут же, - рывком, вновь приблизил к себе.
Свириденко покорно шагнула в гроб, присев на колена, задрала юбку. Спустила колготы и трусы.
*** легко проник в смазанную соками археологического вожделения ****у. Оксана Евгеньевна задвигала жопой, скребя ногтями спину мумии.
Тело мумии мелко задрожало и в ****у Свириденко полилось нечто, горячее, как расплавленный свинец. Оксана Евгеньевна закричала, но мумия закрыла ей рот поцелуем. Женщина задергалась, забилась в цепких руках Члена Партии, чувствуя, как щекочет язык жук-скарабей.
В отделении милиции района Бескудниково кроме дежурного Дениса Лыжина да мухи, сонно кружащей у бутерброда с колбасой «Обобая черкизовская» никого не было.
; Кыш, гадость!
Денис отогнал муху от бутерброда, принялся за еду.
Он откусил от бутера третий раз, когда дверь отделения распахнулась и в помещение ворвалась встрепанная женщина в изодранной и измятой одежде. Покрытые пылью и потом сиськи выглядывают из завязанного у пупка топика так, что виден коричнивый ободок соска правой сисяндры.
-Что случилось, гражданка? - жуя, осведомился Лыжин.
-Меня … меня изнасиловали!
«Ну понятно, - подумал Денис. - Ты шлюха, вот тебя и чпокнули. И не заплатили».
-Ясно, - бросил он, откладывая бутерброд и доставая из шкафчика стола чистый бланк. - Фамилия Имя Отчество, гражданка.
-Свириденко, Оксана Евгеньевна.
-Где живете, работаете?
-Улица Рихарда Зорге, Дом 9, квартира 0. Работаю археологом в Корпусе Мира.
Лыжин поднял глаза и посмотрел на потерпевшую с интересом. Не шлюха, надо же.
-Как, где, когда это случилось.
Свириденко шмыгнула носом.
-Ну, рассказывайте.
-Можно мне закурить?
-Курите.
Оксана Евгеньевна достала из выреза на груди пачку дамских сигарет.
-Меня пытался изнасиловать мой напарник Коксов, Леонид Романович.
-Пытался? - сверкнул глазами Денис ( иногда ему нравилось поиграть в Шерлока Холмса).
-Ну, да. Пытался и изнасиловал. Мы проникли в гробницу...
-Так дело было в Египте?
«Вот тупой», - сверкнула глазами Свириденко.
-Молодой человек, гробницы бывают не только в Египте. Мы вскрыли гробницу в Миусах.
-Ясно. Продолжайте.
-Как только мы проникли в нее, Коксов, ну, мой напарник, накинулся на меня.
«Ничего удивительного» - Лыжин еще раз взглянул на сиськи потерпевшей.
-Ясно, гражданка. Распишитесь.
Оксана Евгеньевна чиркнула казенной ручкой.
-Ваше дело не представляется мне сложным, - продолжил умничать Денис. - Сейчас направим надряд к этому вашему Коксову...
-Он мертв.
-Что?
-Леонид Романович мертв. Я убила его, сопротивляясь.
Лыжин заморгал, уставившись на Свириденко.
-У меня не было другого выхода.
-Да, - Денис кашлянул, шмыгнул носом. - Да... Но...
-Что?
-Я вынужден задержать вас. До выяснения обстоятельств.
Оксану Евгеньевну выпустили через две недели. За это время из под земли в Миусах был поднят труп Коксова с проломленным черепом и спущенными штанами. Анализ спермы, взятой из влагалищной трубы Оксаны Евгеневны, показал несомненную принадлежность этого генетического материала Коксову Л. Р.
Оксана Евгеньевна ушла из археологической службы при Корпусе Мира и в самом деле стала проституткой, берущей 3000 рублей за час, с аналом и БДСМ — 5000, за ночь — 10000, и приглашающей в апартаменты в Бескудниково. Однажды ее клиентом стал полицейский Денис Лыжин, который, ебя Оксану Евгеньевну, все приговаривал счастливо: «А я знал. Я ведь знал».
Родившийся через девять месяцев после событий в гробнице мальчик, сделал успешную карьеру в газовой корпорации, имеет несколько незадекларированных счетов в Швейцарии и виллу на Адриатическом побережье, женат на усатой уродливой дочери руководителя корпорации, инвестирует в недвижимость, автопром и фармацевтический бизнес. Большой поклонник древнеегипетской культуры, особенно почему-то его завораживают жуки-скарабеи. Имеет большую коллекцию оных жуков. С матерью не знается. Ей не помогает.
Коксов Леонид Романович похоронен на кладбище поселка Киевский, откуда родом его родители. Могилу изредка посещает ворона, но лишь затем, чтобы нагадить на фотографию.