Не скажешь, что властитель дум.
Таких совсем немного в мире:
Еврейский изощренный ум
В типично-русском простодыре.
Поэт и в Киев приезжал,
Чтоб подстрелить на булку хлеба.
Но в культпросвете услыхал
Высокомерное «Нэ трэба!»
Его спасали Бог и Макс
От петли белых, от подвала
Чекистов. Но смеялся глаз,
Рука дрожала, но писала.
Он жил на лезвие ножа,
И в рифмах не искал покоя.
Он, перед Сталиным дрожа,
О Сталине писал т а к о е…
Случалось также: льстивый звук
Срывался до хвалебной оды:
Живописал - сквозь ужас мук -
Усатого «отца народов»…
О нем чего не молвишь - штамп.
Он выше премий и амбиций.
Поэт российский Мандельштам
Российских не сломал традиций.
Завистник, лежа на боку,
Шипел: в семье не без урода!
К перу поэта – как к штыку
Власть отнеслась: он враг народа!
А дальше - тройка и этап,
Мороз, убогий быт в Дальлаге.
Поэт пал духом и ослаб:
Ни прав, ни пищи, ни бумаги…
И он швырял об стенку хлеб,
Крича отчаянно: «Отрава!»
И, потемнев, печальный Феб
Смотрел на злобную расправу…
…..
Да, наш убийственный завет
Веками остается в силе:
Пропал юродивый поэт
В глухой, неведомой могиле…