……………………
Глаза ушли. Остались очи
На худеньком родном лице.
Смешались стоны, дни и ночи
В едином сумрачном кольце.
Не в силах жить, не в силах верить,
Одним страданием полна,
Должна мгновенья болью мерить.
Мы рядом. Только ты – одна…
……………………
Вместе с тобою немею от боли,
Глажу худые родные колени...
Вместе молчим. Что сказать? До того ли,
Если от глаз и от рук только тени...
Выдох. И плач. И дрожащие плечи.
Август ошпарил морозом жестоким.
Август лишил и забвенья, и речи,
Сердце комочком скатал одиноким...
Страшно тебе. Ухожу на работу.
Небо на плечи чугун уронило.
Рок завершает за нами охоту.
Пуля в холодном стоп-кадре застыла...
…………………
Одна сплошная маска боли...
Черты лица привычно сжаты.
Мы виноваты поневоле,
Хотя совсем не виноваты...
И в горле ком, и давят слезы,
И нету сил дышать нормально.
А за окном цветы и грозы...
Там все объемно и реально.
………………………
Люди уходят в небытие
Раньше, чем им прозвонит колокольчик.
Стонут от боли, кто меньше, кто больше,
Дни замыкая на белом белье.
Люди любимые нас берегут,
Нас отпуская в дневные заботы.
Отпуск давая нам в виде работы,
Очень из отпуска вечером ждут.
Мы еще тут, а они – не совсем.
Больше уже в запредельных высотах.
Там их встречает, наверное, кто-то,
Их, провожаемых здесь насовсем…
Их, отпускаемых нами с трудом,
Их, дорогих и до ужаса нужных.
Раньше – здоровых. Сегодня – недужных.
Тех, для кого мы – уже за бортом…
……………………
Потемнело лицо, как порою осеннее хмурое небо...
И безрадостный дождик отчаянья слез на подушку течет.
Луч надежды мелькнул и исчез, будто вовсе и не был...
А за окнами солнце. И лето смеется, свистит и поет.
…………………
Недовышитое чудо проступает на канве.
Неподъемной грусти груды в надмосковной синеве.
Проступает, проступает, но – навряд ли расцветет.
Капли пота выступают, тело ныть не устает.
Голова лежит безвольно, скулы острые торчат.
Как тебе, родная, больно, стоны тихие кричат…
Недо, недо, недо, недо… Недожить и недопеть.
Даже это вышиванье не закончить, не успеть…
Диким бредом высшей воли мы уже разделены.
Отогреть ладонью, что ли, кольца полуседины…
Ты уже не здесь, не с нами, а, быть, может, не сейчас…
Надавил тяжелый камень, и с тебя не сводит глаз.
Этих мощных, равнодушных глаз из каменных глазниц,
Равнодушных к нашим душам, повидавших уйму лиц…
………………………
По ступенькам бескрайней, безумной, невыжитой боли
Ты уходишь в бессмертие, только в него ты не веришь.
По беспомощным звукам. Так плачет щенок. Оттого ли
Ты мне видишься, мама, в проеме зияющем двери?..
На пороге, где ветер, играя с тобою, шуршит волосами,
Где еще, оглянувшись, ты взглядом со мной говоришь отрешенным…
Где стартуют, чтоб долгими, светлыми плыть небесами,
Где, наверное, все на Земле полагают навеки решенным…
……………………………
Снаружи – тишина. А вот внутри
Несется звук, дробится, отдается,
Как будто вот он вырвется – смотри!..
Но тишина набатом раздается.
Гудит, звучит, рычит во мне беда,
Она звенит в колокола упрямо.
И, кажется, не смолкнет никогда
Надрывное, зияющее «МААААМААААА…….!»
………………………………..
Девять дней как нету мамы.
Бьет безмолвия река.
Ветер, злобный и упрямый,
Листьями дает плевка…
Девять дней с ее кончины.
Девять неподъемных дней…
Все резоны, все причины
Неразрывны только с ней.
Где она? В каком обличье?
Белым облаком душа
С непривычкой к необычью
Пролетает, не дыша…
Все становится туманно,
Ветер воет, теребя…
До чего ж темно и странно
Жить на свете без тебя!