Я пришла на биржу труда Лунда в апреле 2008 года, когда окончательно поняла, что дальше учиться на кафедре государствоведения (политологии) университета, мне не дадут. Я слишком много сказала того, что не следовало говорить, на что у политиков наложено молчаливое табу.
Сначала моим куратором был приятный молодой человек, швед, с которым мы должны были встречаться раз в неделю и обсуждать перспективы и возможные поиски работы. Фактическая работа свелась к написанию «правильного» резюме. Каждый раз что-то в нем было не так, и шлифовка продолжалась полгода. Параллельно из дома я рассылала это же, пусть «несовершенное» резюме куда только могла. Я искала любую работу исходя из тех навыков и знаний, которые приобрела за мою долгую жизнь. Я пыталась даже устроиться работать нэнни в какую-то германскую семью, переехавшую на работу в Англию, хотя осознавала, что вознкло бы много трудностей. Ведь давать уроки – это одно, а жить в семье – совсем другое. Мое базовое техническое образование я старалась даже не брать в рассчет, так как занималась скорее теоретическими процессами, связанными со сверхнизкими температурами. А здесь, на Западе скорее нужны практики, причем совершенно в другой области.
Какие-то реальные надежды появились с «передачей» меня новому куратору, Стине, женщине чуть младше меня, и наверное потому лучше понимающей, что мне требуется, и еще по своему внутреннему содержанию более богатой и отзывчивой. Так как я всегда находилась под неусыпным контролем бывшего мужа, то и на встречи с куратором он часто сопровождал меня. Он изначально делал ставку на получение мной высокооплачиваемой работы, потому и пытался всеми силами надавить на биржу, чтобы они «поторопились» с исполнением его мечты. Возникали конфликты, но дело так и не двигалось вперед. Стина очень четко уловила эту тенденцию бывшего мужа – давить на всех и на меня в особенности. Я чувствовала ее сострадание ко мне, ее искреннее желание помочь именно мне, причем во всех отношениях. Тогда я еще сама не осознавала многих вещей в отношении бывшего мужа, но она мне кажется их как раз сумела разглядеть. Потому и уделяла мне очень много внимания, и действительно сама искала разные возможности для того, чтобы я реализовалась как человек, как специалист. По-моему она даже связывалась с университетом, с кафедрой славистики, а потом нашла этот «Русский проект» в научно-исследовательском институте при Мин.обороны в Стокгольме.
Я была очень рада открывшейся перспективе, но АС сказал, что здесь нужен очень тонкий подход и верный рассчет, особенно после моего конфликта на кафедре политологии. Кроме того, я уже не раз до того убеждалась, что там, где ни у кого ничего не получается, у АС все проходит без сучка и задоринки. К тому же, в глубине души я предполагала, что наложенное молчаливое табу вряд ли даст мне возможность самой, без его «нахрапистой» помощи, попасть в этот институт, непосредственно связанный с политикой. Поэтому я опять целиком доверилась АС, зная его недюженные способности убеждать людей даже в самом невероятном. И потом я искренне верила, что именно там я могла бы быть к месту, чтобы самой разобраться в том что есть правда, а что ложь, где властвуют примитивные предрассудки, а где идет намеренное искажение действительности. Вместе с тем я искренне верила, что могла бы помочь тем людям, специалистам, которые действительно хотят разобраться в существе изучаемого и порученного им дела, а не просто пытаются «уложить» надерганные из сомнительных источников истории в прокрустово ложе царящей здесь идеологии. Это все-таки научный институт, где должны использоваться достоверные факты и прикладываться научные методы исследования процессов, а не чьи-то необоснованные догадки или тем более спекуляции.
Потом было много странностей. Начались какие-то бесконечные звонки Арне на телефон. А так как он говорил громко, то даже находясь в другой комнате, не услышать его было невозможно. Я поняла, что мной заинтересовались, но переговоры велись действительно исключительно через него. И он, как истинный «продавец», пытался продать «товар», то есть меня, по максимально возможной цене. Слышать это мне было противно, но я убеждала себя, что живу в стране с рыночной экономикой, и здесь видимо это единственный способ получить работу, соответствующую твоему образованию и возможностям. Тем более, что еще в университете я сталкивалась со всеможными предрассудками и откровенными ошибками по отношению к русской культуре, народу, обычаям, традициям и вообще действительности. По натуре я человек критический, и какие-то взгляды мне самой пришлось пересмотреть, учась в университете. Но если я убеждена в правомерности и состоятельности чего-то, то не могу менять свое мнение и тем более высказывания в угоду кому-то или чему-то. Хоть озолоти меня за такую кривду!