Солнце пустынную гладь нагревает с рассветом.
На борт один навалившись, затертый как «Фрам»,
В теле бархана темнею чужим силуэтом –
Сдался на милость покорно не льдам, а пескам.
Те деловито засыпали люки и трюмы,
Что бы за грузы, каких бы людей не возил...
Словно застывшие волны, раскинулись дюны –
В них я и якорь, и тело своё погрузил.
Жертва насмешника – злого, гротескного рока! –
Брусья бортов и орудий упрямую мощь
Жадным сухим языком лижет тот же сирокко,
Тот, да не тот, что в ласкающем море найдёшь...
Вот и поставлена точка на странствии длинном.
Где мои слава и боль зарождались, скажи?
Поздно вопросов вопрос задавать бедуинам,
Что до оазиса верстами меряют жизнь...