Мамочке
Знаю, знаю, где моя Родина,
где черно загустела смородина,
где синеет до неба дельфиниум —
сиди, думай, при чем тут дельфиний ум!
Выйдет мама босая: по садику
то собаки несутся, то всадники,
что-то сдвинулось, видно, во времени:
то бандеровцы ходят, то древние,
кто с копьем, а кто с лазерной пушкою,
кто-то наг, кто-то в шубе с опушкою…
Мама машет: «Мени всэ до Нобэля!
Тут щодэнь такэ писля Чернобэля!»..
И опять — поливать да пропалывать,
сорняки казнить, цветы жаловать…
А хрущи гудят меж берёзами!
Роз в капусте куст ярко-розовый:
ах ты ж роза, капустная рожа,
ах, капуста — зелёная роза!
Вот и я стою, кверху донышком,
осеняема сладостным солнышком,
у клубники усы обрываю
и на весь огород распеваю —
ну куда там Ротару! — коронную,
про «чаривную» руту червонную…
За забором солдат, в ноги раненый,
стоит, слушает, одурманенный,
во всю грудь — ордена на колодочке,
а в глазах — тоска по молодочке!
А за ним, вон, какой-то монголовый
уже ладит стрелою мне в голову…