Кропать стишки и складывать в портфель,
кормить зевак словесной мертвечиной,
носиться дурнем с торбой писанины,
пьянея от успеха, лечь в постель,
не думая о собственной кончине.
И очутиться в сумрачном лесу,
зловещий сумрак спутать с тенью в сквере
и, состязаясь с братьями по вере,
писать, писать, держаться на весу,
по дантовым кругам идти на зверя.
И вдруг споткнуться о незримый стык,
и ощутить в себе духовный голод;
и сам как будто надвое расколот, -
сквозь полюс жизни и вселенский холод
вкатить луну под каменный язык
и стать немым от вкуса валидола.