Нежные тонкие листья,
С прожилками судеб очерченных,
Падали, ветром несомые,
Оземь с неистовым грохотом.
Спящие в ранах асфальта,
В тропах меж вязами длинными,
Молча живущим внимали,
Плача дождями тоскливо.
По’ миру шли вереницею,
В пустошь спешили отправиться,
Но вечность им уготована,
Пока живые помнят о спящих.
Было много снега и конфет. Я сидела на балконе, выходившем на север. Так мало нужно для счастья и так много для воспоминаний, которые приходилось тянуть тугой ниткой из коробки памяти, заклеенной скотчем, перевернутой и поставленной как можно дальше вглубь. Забытой, запечатанной. Так странно, что мы не помним мелких деталей важного. Чего-то глупого – да, мимолетного – пожалуйста, а важного – нет. Мне не удавалось подцепить иголочкой сознания всю нить, и она распадалась, махрилась и путалась.
Конфеты цветной радугой рассыпались по коленям. Маленькое детство, сладкое счастье. Кто-то этажом ниже закурил. И дым привычно потянуло вверх, к мягкому зимнему небу. Луны не было, звезд тоже, только клубящиеся облака и чье-то присутствие. Как будто бы друг стоял за спиной и, молча, подбадривал в синеве сумерек.
Воспоминания посыпались снегом, закружили вихрем вьюги и запахом дыма. Когда-то он пропитывал все: одежду, волосы, кожу, казалось бы, даже воздух. Иногда он смешивался с кофе, запахом корицы, теплого воска и грустной улыбкой. Иногда он смеялся и плакал, не боясь истончиться и выветриться. Он преследовал в теплых снах и поцелуями на ночь. Он шел повсюду призраком обоняния, даже без видимых причин и следствий. Он был всегда. Так казалось, и так было. Иногда он кричал, бурно философствовал или просто ютился на коленях. Часто молчал, глядя в окно – как будто тонкий ребенок, мечтающий открыть новые миры далекой Вселенной. Он танцевал, увлекая за собой. Просто жил, исчезая…
Последние снежинки упали на лапки крохотной ели, плотнее укутав в теплую шубку. Дым истончился, дверь внизу захлопнулась.
Внутри остался едкий привкус печали последнего глотка воспоминаний. И я выдохнула все, что осталось – последнее. Маленькая вредная привычка, разъедающая судьбы, разъедающая жизни.
Я плотно закрыла шторы, последний раз провела рукой по вешалкам, полным формы и содержания. Выключила свет и тихонько заперла дверь давно знакомой квартиры. Через несколько часов ночная электричка унесла меня, плавно скользя по рельсам.
Было много снега и конфет, которые так и остались лежать цветной радугой на балконе, выходившем на север.
на память тебе, с элементами вымысла...