Станица горит, отражаясь в родимой реке,
Где то бабы кричат, до рассвета рукою подать
Мы устали стрелять, наши шашки устали рубать
И молитвы уже не приходят к нам в этой тоске.
Наш урядник охрип, поминая то в бога, то в мать
Москалей, комиссаров и подлых холопов огонь,
Но надо стоять, не жалея казацкую кровь,
Родная Кубань, за тебя так легко умирать.
На том берегу бабы в плавни уводят детей
И нам продержаться придется хотя бы денек
Седой Есаул то и дело глядит на восток
С зарею опять привечать нам незванных гостей.
А мы - молчуны, то урядника дело орать,
Ему уж не стать по станице большим старшиной,
Нам всем никогда не вернуться с победой домой
Станица горит и глупо потери считать.
Мы память , надежды и веру в могилы возьмем
И нету попа чтоб погибших в бою отпевать,
Он месяц назад умудрился с семьею сбежать
C женою, детьми и набитым в телегу тряпьем.
А птицы идут косяками большими на юг,
Пустыми стоят шалаши для утиных охот
Вон красная рыба на нерест из моря идет,
И дрофы садятся на пышный некошенный луг.
Как в детстве заря и как в детстве кричит пересмешник
И прячется ночь в ивняке у спокойной реки
Вдали слышен топот, карателей блещут штыки
И мы по окопам готовимся к бою неспешно.