Вот и осень прошла, отстучали по крышам дожди,
Остывает земля от холодного белого снега,
Косяки журавлей откричали прощальный мотив,
И притихло в предчувствии вьюг опустевшее небо.
Словно битое зеркало – льдины на черной воде.
Для меня остается загадкой, пугающей душу:
Если, в лед превратившись, разбиться на льдины в реке,
То во что ж превращусь я, сморозив осколки на суше?
Будет холоден взгляд, отражающий синь в небеса,
Будут резки слова, заморозят и выстудят чувства,
И надежда во льдах не поднимет свои паруса,
И, куда ни взгляни, всюду белая снежная пустошь.
И посмертною маской застынет улыбка в устах,
И оденется в лед не успевшее выскочить сердце.
В полынье черной горечи тихо застонет душа.
И вместе с нею заплачет моя недопетая песня.
Но тогда в белый саван завернута будет печаль,
Потому, что мне белое станет понятней и ближе,
Я впервые с тоскою не буду заглядывать вдаль,
И, быть может, впервые смогу тишину я услышать.
Пусть давно отстучали по крышам шальные дожди,
Пусть остыла земля от упавшего белого снега,
Косяки журавлей откричали прощальный мотив,
Все равно – хорошо! Я смотрю в опустевшее небо.