И рассказчик не спеша, начал речь издалека:
***
«В том году, когда за лето, в небе было две кометы,
А песчаные бураны, разметали караваны,
Я остался сиротой и покинул дом родной...
В путь пустился налегке, вверив жизнь свою - судьбе...
Бодро день и ночь шагал, на рассвете в порт попал...
Там как раз грузили судно, в суете и многолюдно,
В этой пыльной толчее, я тихонько на корме,
Между ящиков с тюками, затерялся под снастями...
Солнце село – день погас, вышел месяц звездопас...
Вместе с ним пришел прилив, ветер судно накренив,
В парус бодро начал дуть и корабль наш сразу в путь,
Полетел быстрей стрелы, только брызги от волны...
Страх мой понемногу стих – я устал, уснул, затих...
Вдруг водой меня накрыло, за ногу рывком схватило,
Тело вздернуло, до хруста, только боль все мои чувства,
Враз заполнила собою, уронив вниз головою...
Я сознанье потерял – в пропасть черную упал...
И опять холодный шквал, словно сам девятый вал,
Окатил меня водою – не пойму я что со мною,
С ног на голову поток, в рот стремится из сапог...
Чтобы враз не захлебнуться, разум вздумал встрепенуться,
Приоткрылись и глаза – что увидел я тогда!
Ясный день вокруг сияет, шторма нет, лишь бриз гуляет,
И качает он... меня, словно старый лист крутя...
Присмотрелся – вот дела, за ногу подвешен я,
На канате за бортом, пену волн хватаю ртом...
А на палубе толпа, ржет, хватаясь за бока,
Меня снова окунают – долго под водой пытают...
Весь я выбился из сил, видно бога прогневил,
И уже готов к тому, что пойду сейчас ко дну...
Стал я про себя молиться, чтобы в мир иной пуститься,
Вдруг всё стихло и гляжу, я на палубе сижу...
Чуть живой, но с любопытством, изучаю всех по лицам,
Дюжих, крепких мужиков, просаленных моряков...
И признаться надо Вам, лишь один средь них «каштан»,
Безбородый и худой – был я в юности такой...
Солнце с ветром - иссушает, соль морская разъедает,
Кожа вся по швам трещит, ну а день лишь вполз в зенит...
Сколько всё бы это длилось, не узнать нам, изменилась,
Обстановка на корме, кто-то шел – сюда – ко мне...
Все как будто подтянулись, меж собой переглянулись,
В черном весь выходит ОН, лишь агаль* горит огнем,
Худощавый, смуглолицый, в джалабии** словно птица,
С острым глазом от орла, стать кочевника видна...
Всех пронзил острее стали, взгляд суровей не встречали,
И прищурившись слегка, стал рассматривать меня...
Как удав ко мне склонился, я от страха затаился,
Он ладонью в лоб мне ткнул, прямо в душу заглянул...
«Ты как вор залез сюда... Как нам наказать тебя?...
Что ты здесь искал - шпионил, все намеренья исполнил?...
Близок час твоей расплаты, мать не вынесет утраты...
Не поможет ничего, ты отправишься на дно...
Если хочешь что сказать, то пора уже начать...»
Взгляд мой к небу поднялся, как же избежать конца?
Их мольбой не прошибешь, не поверят - враз умрешь!
Не разжалобишь таких, жжёных всем - волков морских...
«Мать - утрата не загложет, и отца не потревожит,
Им теперь не до меня, спят – кровать сыра земля...
Дом достанется дядьям, им на руку смерть моя,
А другим и дела нет, как покину этот свет...»
«Значит круглый сирота….к нам, зачем тогда сюда?»
«В море я давно мечтал, жизнь за это бы отдал,
Стран далёких чудеса, видеть сам хотел всегда...
Коль с собой меня возьмёте – испытаете в работе...»
«Доля моряка сурова, что ты можешь в ней такого?»
«С детства приучен к труду, от работы не бегу,
Помогал отцу на складе, счет вести различной клади,
Знаю грамоту и вес, и разметку под нарез...
Ну а в море раньше не был, и что делать - как не ведал...
Вам, конечно же, решать, как со мною поступать...
Только если кто подскажет, про морскую жизнь расскажет,
Всё сумею изучить, если нет – тогда топить!»
«Вот подбросил нам ты штуку... Кто возьмет его в науку?
Если нету никого, парень враз с кормы на дно...»
Тихо стало, все молчат, и никто не встретит взгляд,
Мой с мольбою устремлённый - в рот прокрался вкус солёный...
Нет, не плакал я тогда, ветром дунуло в глаза,
И вздохнув, сглотнул обиду, но не подал даже виду,
Сам с кормы в пучину вод, с ходу – всё «Прощай народ!»
Взял, и... прыгнуть не сумел – держит Кок - «Ну брат – ты смел!...
Я его возьму себе! Если что – скормлю толпе!!!»
Все тут разом засмеялись, прибауткой обменялись,
«Прежде чем его варить, надо бы сперва умыть,
Он, поди, уже со страху, перепачкал всю рубаху!...»
Так в команду я попал... Чью? Лишь позже я узнал,
Кто такой наш капитан, и как много разных стран,
Все за ним вели охоту, что бы выведать дорогу,
В Царство Белого Слона, и как плавал он туда...
*агаль (agal) – шелковый (шерстяной) обруч поддерживающий головной платок Кефийя (Kefiyya).
**джалабия (jallabiyahs) - длинная, до пят рубаха с длинными рукавами и глухим воротом (традиционная одежда бедуинов).