не помню, когда я взял на себя это обязательство и взял ли я его добровольно или по необходимости, вынужденно, и если второе, то кто меня вынудил к этому, в чем состоял его замысел, что он собирался извлечь из исполнения или неисполнения мною этого обязательства, и был ли он заинтересован в каком-то одном из возможных исходов, и если да, то в каком, и можно ли исключить вероятность того, что любой исход был ему безразличен, что он возложил на меня обязанность или обязательство (пока не могу решить, как точнее), а потом потерял к этому делу интерес, предоставив меня самому себе, то есть мне, позабыв снять с моих плеч возложенное, в результате чего я оказался лицом к лицу с неразрешимой задачей, и лицо это (тут я разрешаю себе вольность, принимая метафору за то, чем она не является) показалось мне настолько пугающим, что я лишился всех чувств и мыслей (шутка, не глупее прежней), в отсутствии всего, кроме возложенного на меня обязательства, не остается ничего другого, кроме того, чем я и занимаюсь, то есть продолжать движение в надежде, что неизвестный, вовлекший меня в это сомнительное предприятие (еще одна шутка, сомнительная), вспомнит обо мне и либо разъяснит мне смысл моего обязательства, либо избавит меня от него, тогда, возможно, ко мне вернутся и мысль, и чувства, и я смогу заняться каким-то другим, более интересным делом (это уже всерьез, шутки по боку).
––––––––––––––––––––––––––––––––––––
«Это обязательство и кажущаяся невозможность его выполнения превратили меня в механизм, полностью исключая всякую игру разума или эмоций…» – С. Беккет. «Безымянный».