Я помню час, когда на небосводе
Внезапно стало жарко облакам.
Давая волю мыслям и ногам,
Мальчишкой…
Я
Всегда
Гулял
По Непогоде…
Под ливнем утренним –
С туманом по холмам,
А вечерами –
По окрестным городам,
Ведя беседу с диким снегопадом.
Бывало так –
Стучится в двери Вьюга,
И я стремглав бросаюсь открывать…
А рядом –
Мать, с усталою улыбкой:
«Подруга…
Мы тебя заждались.
Пора уже и столик накрывать».
И как-то раз все было точно так же –
Мы ждали снега – ветреного друга,
Но стука в дверь все не было… И даже
Я слышал с юга смех и голоса.
Когда я стал двумя годами старше,
Мне Вьюга пояснила:
«Полоса? Она здесь –
Сколько себя помню…
Про бойню…» –
Провела по волосам –
«… Мне и самой рассказывала мама.
В ту пору
Прямо в этом доме
Жила Зима – хозяйка этих мест.
Везде, где в наши дни ухабы да изломы –
Когда-то возвышался синий лес.
Войдешь в него с печалью, или горем
А выйдешь – с жизнью с чистого листа.
Летели дни, недели и года,
Покуда тайна…
Что из уст в уста переходила,
Не получила столь опасный резонанс…» –
На этом месте крестная запнулась,
Утерла слезы кружевом у глаз…
Моей щеки легонечко коснувшись,
Мне добродушно Вьюга улыбнулась.
Открыв суму свою, как будто напоказ,
Она искала что-то важное, нагнувшись.
И вот, на поиски потратив целый час…
Без колебаний взяв мою ладошку
Своей холодной
Твердою рукой…
Не дав взглянуть,
Она вложила в нее то,
Что отыскала,
И сжала мой дрожащий кулачок.
«Я сотни лет хранила это
И скрывала –
Никто не знал…
Выходит, я неплохо и справлялась.
Ни разу в жизни я не бросила штурвал.
Но, видят боги, близок мой финал…
И с каждым днем…
Что прожит столь бездарно и впустую,
Становятся короче мои сны.
Ты ведь и сам, дружок, немало прочитал
О жизни, смерти и о том,
Что именуют «сменой четырех времен» –
О неизбежном наступлении весны».
И в тот момент.
Зажженная, по случаю, последней,
Свеча в агонии всплакнула и погасла.
Из ниоткуда, в мертвой
Летней
Тишине,
Как будто начиная представление на сцене,
Раздался тихий голос моей крестной:
«Не бойся, милый… Тише, дурачок,
Запомни только слово заклинанья –
Одно-единственное, слушаешь?
«Молчок».
Оно даст сил в любом из испытаний,
Позволив не попасться на крючок.
В твоей душе должно быть пониманье:
То, что сейчас ты держишь на ладони –
Возможность для тебя,
И каждого
Живого
Человека
Избавиться от боли и агоний.
Начать все с первого листа календаря.
Спустя мгновение, меня уже не будет.
Я исчезаю – не жалея. Не скорбя…
А ты, мой друг, открой-ка двери снегу.
Он Твой, а, значит, точно так же
Он жаждет новых
Увлекательных
Историй.
Держитесь вместе – и попробуйте вздремнуть.
Прощай, земля.
Прощай.
И в добрый путь».
P.S.
Холодный ветер, утро, ливень октября.
И точно так же, как в таком далеком детстве,
Я выбежал по лестнице во двор – заря –
Чтобы с тобою пересечься на рассвете.
И ты меня все так же счастлив видеть –
Твои туманы говорят без остановки –
Смеюсь до слез, без страха их обидеть.
Но если раньше мне когда-то удавалось
Вести беседу с ними, разбирать их речь…
То этим утром, мне одно лишь оставалось –
Держать в руках
Спасенный сук
С волшебного исчезнувшего древа.
И звать в сердцах
Друзей, подруг,
На зрелище, где «девственная плева»,
Спасала жизнь, оставив в дураках
Яд памяти и брошенный впотьмах,
Когда-то мой – порочный и греховный круг
Оставленный на прошлого опасных берегах,
Когда-то мой – порочный и греховный круг.
И вот, ребенком воскрешенным,
Я снова чувствую, как жарко облакам.
На небесах июль в преддверии ноября
И хоть закон таким не писан дуракам,
Весна пришла и за перерожденным.
Весна пришла под ливнем октября.