Развалившись в кресле мягком у окна,
Ослабело тело царское от сна.
И теперь во сне он продолжает жить,
Из «добра» еврейского золото копить.
Будто раздвоился в сладком своём сне
И сидит на белом, вороном коне.
Тот, на белой масти- удалой купец,
А на чёрно-жгучем – озорной кузнец.
Первый собирает всё «добро» в ларец,
А второй выковывает всяческих колец.
Накопилось столько, что уже не счесть!
Словно только в злате – слава, жизнь и честь.
По земельке-матушке проезжает он.
Отовсюду слышится человечий стон.
И спросил у белого озорной кузнец:
- Может, им подбросить несколько колец?
- Ты с ума свихнулся, али ешшо нет?!
Знаешь, на всё злато у меня запрет.
Вот когда всем миром завладею я,
Вот тогда, быть может, часть дам за тебя.
Проезжают дальше. Всё кругом мертво:
Не дымят заводы, света нет, темно;
Спят кинотеатры, парки и сады;
Детские площадки тоже все пусты.
Только лишь скелеты бродят по полям.
-Слушай, брат мой "белый" я им всё отдам.
Не могу смотреть, как гибнет мой народ.
Так, гляди, и сгинет весь честной наш род.
-Я тебя, брат "чёрный", толком не пойму!
Ты трудился в поте, а отдашь ему?!
Может, у Ивана нам совет спросить,
Как с твоею частью нужно поступить?
Едут, озираясь, по лесной глуши.
И во всей округе – ни одной души.
Видят, деревенька жалкая стоит,
У одной избушки огонёк горит.
Постучались робко, а в ответ: «Кто там?!»
-Можно отогреться, хоть немного нам?
-Заходите. Просим, Места хватит всем.
Только постелить вам нечего совсем.
Вот заходят в избу, а изба пуста.
«Чьи же нам ответили только что уста?!
Может, кто запрятался, с нами пошутил?!».
Но в трубе лишь ветер жалобно завыл.
Сели пред лучиной, а она молчит.
Образ Божьей Матери лишь на них глядит.
«Господи, помилуй!!! Что за чудеса!!!»
И в ответ послышались сразу голоса:
«Не пугайтесь голоса, души говорят.
В деревеньке было множество ребят.
Все были здоровы телом и душой,
Да отдали жизни на земле чужой.
Было очень весело в доме этом жить:
Приходили гости водочки попить;
Раздавались песни звонкие всегда;
Хороводом пляски были до утра;
А потом все вместе на работу шли,
Строили дороги, строили мосты.
Никогда не ссорились, мир был и покой».
-А, скажите, кто же стал всему виной?
« Ну, конечно, царь наш! Кто же ещё мог!
Обокрасть народ свой жуликам помог.
Да ещё налоги нам установил,
Чтобы каждый «голым» по земле ходил.
Молодёжь мужскую на войну угнал,
«Женскую» – в гаремы к туркам отослал.
Оставались только одни старики,
Да и с них всю шкуру снял на парики.
Смертью вся пропитана матушка-земля.
Царь развёл гадюшник, сам стал, как змея.
Отравил он ядом весь честной народ,
Да вонючим кляпом затыкает рот.
Жаль, что нет заступника! Он бы всем помог:
За собой позвал бы, протрубив в свой рог.
Перестали б матери слёзы проливать,
Да гадюшник «жирный» кровушку сосать».
Посмотрел на образ молодой купец:
«Вот бы с этой кралей, да и под венец!»-
Только лишь подумал, не успев вздохнуть,
А внутри уж жаром полыхает грудь.
«Где бы мне водицы хоть глоток испить,
Чтобы жар свой страстный сразу заглушить?
Я пойду на воздух. Мне бы подышать.
Ты, смотри, не долго. Пора уезжать».
А кузнец лучину в свои руки взял,
К лику Божьей Матери нежно приподнял.
Видит: слёзы капают из её очей,
И склонил головушку низко перед ней:
«Матушка родная! Ты прости меня!
Сбереги, помилуй своего дитя!
Не дай силе чёрной солнышко затмить,
Да людское счастье в крови утопить».
И в ответ услышал: «Сохраню тебя,
Если защитишь ты Землю от огня,
Если будешь сеять лишь одно добро,
Чтобы человечеству жить было легко.
И запомни заповедь навсегда мою:
Береги чужую жизнь, будто бы свою;
Поклоняйся Богу, Солнцу и Воде,
Воздуху, Вселенной и родной Земле.
Фауну и флору береги всегда.
Не завидуй славе ни в чём, никогда;
Да трудись настолько, чтобы жизнь продлить;
Не хули о предках. В этом – честь и жизнь».
Низко поклонился ещё раз кузнец,
И с купцом поехал на другой конец.
Едут полем, лугом, небольшим леском.
Видят: дом старинный, внизу за холмом.
Подъезжают к дому – девица стоит,
И с лукавым взглядом на гостей глядит.
-Гостюшки родные! Как Вас величать?
Может, Вы изволите, здесь отпотчевать?
Может, жарку баньку срочно затопить,
Али медовухи сладкой Вам налить?
-Мы – есть царь раздвоенный, просим уважать.
Да и перво-наперво нам бы пожевать.
-Заходите. Просим. Стол уже накрыт.
Каждый из Вас будет в этом доме сыт.
Вот за стол садятся купец и кузнец,
А над ними сверху – в жемчуге венец.
На столе сверкает от него хрусталь,
Бриллиант – посуда, а не просто – сталь.
Дорогое злато, серебро горит,
Утончённым запахом «съестнОе» парит.
И за этой трапезой зашёл разговор:
- Кто здесь проживает, труженик, аль вор?
Засмеялась девица: «Что Вы! Я одна.
Одарили предки этим всем меня.
Мой далёкий прадед знал большой секрет:
Брал у Солнца лучик и варил обед;
Просевал на сите гладь морской волны,
Всё, что Вы здесь видите, доставал с воды.
Он разведал недра матушки-земли…
-Зато мы с тобою сидим на мели…
-Щедро наделила всех она тогда:
Все свои сокровища отдала сполна.
Тут купец не выдержал: «Можно ли спросить?
Разве мог твой прадед всюду охватить?
Кто же помогал ему клады добывать?».
-Сыновья. Их было, ровно двадцать пять.
-Да неужто много было так ребят,
Как в лесу не собранных по земле опят?!
Где ж такую силищу брали мужики,
Чтоб такую гвардию накормить могли?
-Силушку давала матушка-земля, -
Отвечала девица, глядя на царя.
-Можешь ли мне карту прадеда-то дать?
Вдруг сумею клад я тоже отыскать.
-Кладу очень много! Карта не нужна.
Собирай, сколь хочешь, где ступит нога.
Только не ленись ты, а трудись весь день,
Пока не исчезнет собственная тень.
-Эко, сколько надо земли перерыть,
Чтоб крупицу золота из неё добыть.
Если бы собрать всё на земле «добро»,
Из него уж проще сделать и легко.
Кто бы аппарат мне смог соорудить.
Я б сумел бесценно его наградить.
-Может, я сумею, для тебя помочь.
Но дождаться нужно, как исчезнет ночь.
Там среди болота живёт ведьмы мать.
Она всё умеет, и всё может знать.
Но сумей сначала её задобрить,
А потом об этом будешь говорить.
Вот уж ночь исчезла, и рассвет встаёт.
Перстень драгоценный девице даёт
Чёрна половина самого царя,
А другая,"белая" прячет втихаря.
Низко поклонился в пояс ей кузнец,
Да ещё подбросил несколько колец
И воздал благодарение своё:
"Сладким было угощение твоё.
Отродясь такого не едал вовек.
Ты хвалы моей - достойный человек!
Пусть всегда живёт на свете доброта!
А теперь,Краса,открой нам воротА".
Ручку белую он ей поцеловал,
А второй - "спасибо" даже не сказал.
Лишь вскочил на своего коня,
Да ударил шпорами в бока…
Снова едут через поле, через лес.
Заблудились. Путь попутал, видно, бес.
И дороги нет, и лесу нет конца.
Пот солёный градом капает с лица.
Так блуждали, может час, а может два.
Конь уж выбился из сил, идёт едва.
-Что нам делать? – спросил в страхе тут купец.
-Воротимся и страданиям – конец.
-Рассуждаешь ты, как наш Иван-дурак.
Можешь возвращаться. Я тебе – не рак.
Но учти, пойдёшь пешочком, без коня.
Можешь, не просить, не умолять меня.
У тебя на поводу я не пойду.
Возвратишься в дом к ней, только на беду.
Не спасёт тебя от сель уже никто.
Прежде чем идти, подумай хорошо.
И расстались части нашего царя.(продолжение следует)