У нее были тонкие губы, большие зрачки,
Длинные волосы, металлические очки.
В вербное воскресенье тысяча девятьсот идиотского года
Необъяснимое посетило ее магическую природу.
Вербы и нервы цвели. Действительность таяла.
Глаза прожигала страстно чья-то печаль.
У соседей за стенкой что-то кусалось и лаяло,
А через минут пятнадцать оказалось юношей
И демонстративно уселось на ее кухне пить чай.
На лицах (ее и парня) проступили символы, полосы
И странные красные знаки. Наверное, на погоду.
Когда всё, о чем им мечталось, наконец-то исполнилось,
Она вслух сказала юноше, который, кстати,
(если помните, был праздник)
нарядился в костюм орла:
- Евгений, Вы были гений, волшебный гений
И вдобавок проказник.
Но сегодня (ничего не поделаешь, милый)
Ваша хваленая гениальность
Дух нечаянно испустила, а если точнее, то умерла.
***
Припотолочная лампада наверху
слегка напоминала фаллоимитатор.
Глаза слезились. Закрывались веки.
Розетки молчаливо осуждали и светились в черноту.
“Вокруг пожар”, - твердило боковое зрение.
Чесался локоть. Холодильник заурчал.
Шкаф медленно открылся. В нем на плечиках
Висело старое пальто (печаль),
Как добрый призрак, не узнавший вечность.
Гладильная доска в клубничку
Нежно обнималась с зеркалами.
Картины мира плавно растекались в снах,
Размыто меркли и как будто исчезали.
Ах.
171012