Сегодня вернулся и сел на пороге,
На лестничной клетки «родные» следы.
И начал рассказывать тут же о боге,
Искусстве, историях чьей-то беды.
Достали из шкафа вишневого меда
(У Хани всегда есть для друга чуток).
Считая презренье единственной модой,
Она убеждает, что он одинок.
Но Лис не поверит, он слишком наивен.
Пытается спорить, мечтать и «следить».
Он Хани бывает немного противен
(Она ведь не сможет его победить).
А с Лисом она ведь могла бы поплакать.
Но ей не до этого, все же дела.
Ей так не хотелось в глазах его падать,
Но Хани и вправду недолго ждала…
Неделя… полмесяца… реже заходит.
Ей многие попусту пишут стихи…
Болеет и ночью по улицам ходит,
Стирает в блокноте чужие грехи.
И вот, окончательно сникнув от боли,
Не может найти даже сил, чтоб соврать.
Мелькают вокруг непонятные роли.
«А можно сегодня не буду играть?»
И вот он пришел, легкомысленно рыжий.
Хвостом, как собака, виляя слегка.
И как он под взглядом её только выжил?
Писала в порыве медовом рука.
«Тебя ненавижу, тебя презираю!»
Метался в глазах сумасшедший огонь.
Он, тихо смеясь, отвечал: «Понимаю»,
И волосы треплет «родная» ладонь.
«Ну всё, успокойся, ведь я же вернулся.»
«Ты чай или кофе? Угу, хорошо»
Она улыбнулась, и он улыбнулся.
Хотя это было совсем не смешно..