Так улыбаются бездушно и наигранно
Две лужи в небе – в золоте с свинцом.
В каком веку такое было видано,
Чтоб плакалось не сердцем, а лицом?
Когда я на безумства радость выменял,
Когда я в отражения орал,
Забылось пенье милого мне имени –
Я сам себя, казалось, обокрал.
Душнее нет ни тьмы, ни обесточенных
Потоков медных труб и проводов.
Сломал я точность грифелей наточенных
Об безудержность вырванных ладов.