Тишина царила под миром Барьера. Непривычная то была тишина. Непривычная для рудокопа, который чутко вслушивался в стук кирки, надеясь, что тот не сведет его с ума; непрривычная для падальщика, крадущегося вдоль реки. Тишина властно распростерла свои крылья, крылья цвета вороньих перьев, над обреченным миром. Но на что тот был обречен? На славу или на забвенье? Ночи было все равно.
- Ночью дети должны спать, - повторял Избранный. Мад слушал его с каким-то непонятным восторгом. Каждое слово, произнесенное отливающим металлом голосом Избранного, подобно ртути вливалось в его напряженные, как у кролика, уши.
- Не хочу спать, дяденька наемник! - говорил Мад.
Он перебирал в руках трупы мясных жуков. "Экспериментирует," - заметил про себя Мильтен, - "Но зачем? Что этому ребенку еще нужно?"
- Что тебе нужно, Мад? - спросил маг Огня.
- Не скажу, ты плохой.
- И почему же я плохой?
- Ты стихи пишешь. Я их не понимаю.
- Ха-ха, стихи? Ну-ка, Мильтен, прочти-ка их нам! - вмешался в разговор Избранный.
- Серьезно?
- Ну да, как всегда, - усмехнулся тот, поправляя висящий на плече арбалет Шрама.
- Под сонной горою,
за сонной рекой,
Три пленные мага
Сковали Кольцо... - начал было МИльтен, но Избранный его перебил:
- Где-то я это уже слышал. Я разочарован.
- Эй, постой. - маг покраснел. - Не мои они, да.
Вот мои:
- Много веков и эпох много назад,
Никто не знал, за что он был виноват,
Много веков и эр много вперед
Все творилось наоборот.
Король был нищ, а будет - богат,
Судья был гол, а ныне - предвзят,
Трава синя, а море красно,
И непонятно мне только одно -
Как жили много веков и столетий назад
Те, кому сегодня я искренне рад.
Послышались негромкие хлопки. Мильтен открыл глаза и посмотрел на двух рудокопов, которые, в свою очередь, во все глаза смотрели на него. "Забавно сие зрелище", - подумал про себя Избранный.
- Чего уставились? О кирках забыли, что ли? - полыхнул гневом Мильтен.
- Эй, мужик, ты чего?
- Как чего?
- Не серчай, песня хорошая. Мы тебе того... ыскрення гварим, - прогундосил один из рудокопов.
Мильтен промолчал.
- У меня сегодня бессонница, вот и повело на лирическое настроение, знаете ли.
- Ли? Знаем мы Ли, мерзкий мужик. Вон, Гарри прибил ни за что ни про что. Скотина...
- Какого еще Гарри?
- Гарри-плотника. Он нам хижину поставил. Зашибись изба вышла.
- Да, изба хорошая, Ли бы отомстить надобно, не по-человечьи он поступил. Эх, отольется же ему когда-нибудь.
- Да с ним маги Воды, они эту падлу берегут как зеницу ока. У, падла, - в унисон бормотали рудокопы.
Избранный мечом помешал в костре угли: разноцветные искры осколками стекла рассыпались по земле.
- Не стоит так говорить о моем кореше. Мы с ним на таких зверей ходили...
- Да знаем мы, мужик. Но и ты войди в наше положение.
- Я вам не баба, чтобы входить куда-либо! - резко вскрикнул Мильтен.
Три человека с удивлением вглянули на мага, но тот уже стремглав помчался под защиту стен Замка.
- Странный он какой-то, правда, Ласти?
- Ой, и не говори, Ферд.
С потухшими углями играл Мад. На дебиловатом лице подростка проносились, не задерживаясь, разные эмоции: то грусть, а то бешеная радость. Так и с бессоницей - то ли ты спишь, а то ли думаешь о генерале, скованном среди гор и озер. Избранный Инноса закурил "северного темного" и с непонятной для него самого тоской уставился на копошение Мада.
"То ли еще будет", - напевал он про себя.
Да, то ли еще будет.