Заводской стадион позаброшен,
бурьяном зарос.
Забытьё – унижение,
точно встать на карачки…
покорённая воля…
над могилой покос…
там когда-то рубились
«на первенство водокачки»…
Там когда-то нешуточной страстью
бурлила игра,
там терпенье с обеих сторон
как коса, что на камень!..
и жара, преломляясь
на ветры и дождь из ведра,
позволяла мячу сатанеть
от ударов ногами.
Но у жизни уклад так не весел
и, в сущности, прост!
Почему-то оазис
легко поглощает пустыня.
А людей поглощает
ненасытный погост –
и овец безобидных,
и тех, что считались «крутыми»…
Здесь живёт беспросветность,
по-простому – беда.
Вдохновенное пьянство
как проказа, короста…
стадионы ненужные,
фабрики и города…
и подъезды в шприцах и окурках –
предтечи погоста…
Перемены прописаны.
Тень уходит с лица.
Цвель и тину смывает
долгожданным прибоем.
Жизнь вернётся как пульс,
и забьются сердца.
Стадион здесь – форпост,
футболисты – разведчики боем.
Пробужденье весной
проявляется в мелочах:
снова скошен бурьян,
на ворота повешена сетка.
Возродится завод и теплом
отзовётся очаг…
этот вечный сюжет из осколков
античного слепка.