Она засыпает случайно в девять или десять часов.
Я закрываю каждую дверь на засов,
Чтобы ничто не мешало ей видеть снов.
Она спит, как уснула, с накрашенными глазами,
В джинсах, с забранными волосами,
Я бегу к ней с одеялом и шерстяными носками.
Потом я устаю ходить один по этому дому.
Странно, что без нее чужое то, что до боли знакомо.
Я сажусь в кресло и будто в падаю в кому.
Она просыпается, наверно, где-то часа в два.
Молча раздевается, путает слова.
Греет чайник и начинает пить кофе одна.
Утром я просыпаюсь, уже на кровати.
Укрыт одеялом, и мне очень жарко, кстати.
На мне шерстяные носки и кошка ее матери.
Она уже на работе, хотя сегодня суббота.
Мне всегда ее жалко. И как ей это охото?!?
На столе для меня стоит завтрак и ее недопитый кофе.
А если по-тщательнее поизучать углы,
В них можно найти рисунки или стихи,
Моя девочка любит творить после часов пяти.
И я все отдам за эти ее причуды.
За то, что оберегаем друг друга от злой простуды,
Ты снова уснула, и я посвящаю тебе этюды.