Так исстари велось, что поначалу
не город для людей – наоборот.
Пока его поднимут из болот,
пока дорогу выведут к причалу, -
не потом, кровью изойдет народ.
На смерти, на чахотке, на костях –
так города росли во время оно.
А после рисовали их влюбленно
художники. И краска на кистях
была светла, ложилась умиленно,
и радость поселялась на холстах.
Мне кажется порою,
что в углах
домов старинных ленинградских
сырость
лишь оттого так прочно поселилась,
что прошлое навек у них в гостях –
«на смерти, на чахотке, на костях»!
1972